Уходить надо от них, обязательно уходить. Высокомерные, они боятся глухомани. Только там можпо укрыться от них. Поэтому подружился с рюкзаком, хотя знал, что они успели наградить его новыми именами — «горбатый пешеход», «де-бил» — больше ума в пятках, чем в голове... Теперь эти покровители зовут обратно, в свой мир, чтоб убедиться в своей правоте, поставить на колени жалкого сына перед завещательным письмом умирающего академика. Не будет этого. Пусть отец хоть в конце своей жизни удостоверится — сын знает себе цену и найдет верное решение. Соблазн жить вольготно и сыто за счет отца — миссия убогих, если не сказать, трупоедов...
Володя вспомнил «Серебрянку» и разговоры с отцом на эту тему. Зто была исповедь перед друзьями.
— Я разве среди вас лишний? — неожиданно спросил он.
— Об этом ты мог не спрашивать,— ответила за всех Полина с нескрываемой обидой в голосе. Она оставила уснувшую дочку в кабине и вышла из машины.— Верю тебе, Володя Волкорезов: и сдобные пышки бывают горше полыни. Не горюй, проживешь без них... Я найду тебе невесту по душе, обязательно найду, нашенскую...
— Погоди с невестой,— прервал ее Витя Кубанец.— Тяжелую весть обговариваем.
Над головой Полины черными стрелами пронеслись стрижи. Полина присела рядом с Ириной.
— Опять стрижи берег раскачивать прилетели,— сказала она почти шепотом.
— На кормежку,— односложно ответила ей так же тихо Ирина.
Сидят на земле тесным кружком верные друзья. Стройка, преодоление трудностей, работа, учеба, отдых, смелые выступления против попыток заменить контроль за качеством разговором о качестве — все это вместе взятое сроднило их так, как, вероятно, роднит бойцов фронтовой окоп под огнем, экипаж космонавтов в космосе. Они умеют чувствовать переживания друг друга, и, несмотря на то что у каждого свой характер, бескорыстная дружба ведет их в царство взаимного доверия. Без такого доверия между людьми нет радости на земле.
На степном горизонте по небосклону ползли кучевые облака. Они густели и сливались в караваны навьюченных верблюдов, превращались в башни, в сказочных богатырей с длинными бородами ливня. С другой стороны, от Жигулевских гор, надвигались двухъярусные тучи, напоминая армады слонов и грудастых буйволов, подгоняемых бичами молний. Над Крутояром помрачнело. Быть здесь весенней грозе с ливнем. Собеседники поглядывали на небо. Ещо не все обговорено, еще не все обдумано.
— Я предлагаю,— продолжал излагать свои суждения Василий Ярцев,— отпустить Володю в Москву без увольнения с работы.
— В очередной или административный отпуск? — спросил Витя Кубанец.
— Нет, ни то и ни другое,— ответил Василий.— В очередном он был. Завтра с утра я выйду за него. Послезавтра на вашем агрегате будет стажироваться резервный экипаж, а вас пошлют на две недели в жилстрой...
— Вот молодец, правильно придумал,— одобрил это предложение Рустам.— Каждому по одной лишней смене в неделю. Я могу через день выходить за него.
— Принято,— заключил Ярцев, взявший на себя обязанности председателя полевого совещания друзей.— Володя пусть летит сегодня в ночь, а мы с утра зайдем к начальнику цеха и договоримся, кто в какой день будет выходить за Волкорезова.
— Пожалуй, надо сразу составить график выходов,— предложил Афоня Яманов.— Ну, хотя бы недели на две...
— Не надо...— остановил его Ярцев.— Пусть Володя побудет там без графика, сколько потребует обстановка... Слышишь, Волкорезов, без графика!
Володя поднял голову, посмотрел на небо и ответил куда-то в пространство:
— Работать за меня собрались... Вернусь через два-три дня. Повидаю отца и вернусь.
Над Крутояром блеснул зигзаг синей молнии. Ее острый конец скользнул возле мотоцикла, метнулся под машину и, свернувшись в продолговатый клубок, величиною с настольный графин, наполненный яркой желтизной, покатился к обрыву берега.
Редкое явление природы — шаровая молния ранней весной. Она, казалось, опалила берег, и там вздыбились серые столбы вихревой мглы. Какое-то мгновение шаровая молния будто пыталась воспламенить эти столбы, но они крутыми спиралями ввинчивались в низкое небо, откуда низвергался хлесткий ливень. Сотрясающие воздух и' землю раскаты громовых разрядов, ураганный ветер с ливнем будто вознамерились смахнуть и смыть все, что прицепилось и выросло за эти короткие годы на голой степной возвышенности. Может, поэтому она и была такой голой, что здесь, перед хребтом Жигулевских гор, нависших над материковым руслом Волги, время от времени вступали в яростное противоборство два потока ветров — злых, суховейных со степных просторов и не менее грозных, с тяжелыми тучами, которые собираются под прикрытием всхолмленного правобережья, разбегаются вдоль рукава Волги и вступают в борьбу. Ведь именно здесь, в Жигулях, Волга сделала замысловатую петлю, вроде бы подготовила арену для столкновения гигантских сил природы.
Взглянув вокруг, Володя понял, что пад Крутояром вот-вот разразится ураган. Убегать было уже поздно. В ту же секунду ему вспомнились отцовские слова: дорогу на погост не мипуешь, от грозы не убежишь.
Осатанело небо, застонала земля, забился, как в лихорадке, Крутояр. Раскаты грома глохли в ревущем круговороте ураганного ветра и хлынувшего степного ливня. Песчаные гривы взбухали и пузырились. Полянки покрылись прыгающими шляпками каких-то водянистых цветков, похожих на одуванчики, будто не ливень с неба, а сама земля выталкивала их для спасения своего покрова: огонь гасится огнем, а вода — водой.
Еще один заход урагана — и вырванные с корнем стебли отзимовавшей лебеды поволокли за собой хвосты серой пыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65