.. Вытянули лодку на песок. Тяжеленная и дыры в боках — мышь проскочит. Принялись конопатить.
— Утопит вас эта лодка, Булан Буланыч, непременно утопит, как пить дать,— сказал Рустам и тут же пожалел: показал сварливость перед таким человеком...
Возле бакена на стремнине всплеснулся тревожный крик. До этой минуты там моталась весельная лодка. На ней пели, хохотали, повизгивали какие-то девчонки. Мимо промчался шлюзовой буксир. Волна от него всегда бешеная. Она, вероятно, захлестнула лодку.
Рустам метнулся вдоль берега направо. Там перед заводью болталось несколько дюралевых моторок. Подбежал к одной лодке, к другой, к третьей. Все прикованы к корягам. У каждой цепь с замком. И хозяева не откликаются. Метнулся обратно. Булан Буланыч уже успел столкнуть свою душегубку на воду. Возле него кто-то еще крутился с котелком и веслами... Вдвоем собираются тонуть... А там девчонки помощи просят.
— Эх, была не была! — донеслось с обрыва.
Это Мартын Огородников дал о себе энать. Он с разбегу перемахнул через лодку Булан Буланыча и был таков, вроде сразу утонул. Вот чем решил он отличиться сегодня. Утонет, косматик...
Рустам тоже бросился в воду. Проворный, выносливый, на Каме вырос, в воде — как щука. Размашистыми саженками он довольно быстро шел по течению к стремнине. Там показалась голова Огородиикова. Бросок, еще бросок... Вот уже видно горбатое дно перевернутой лодки. Рядом Огородников. Вместе подоспели к девчонкам. Писклявые, видать, не умеют плавать. За лодкой еще три голоса. Один знакомый — Иринки Николаевой. Это она соблазнила девчонок на такую прогулку. Будто нечаянно сюда попала. Ничего себе, придумала шутку, дуреха. Впрочем, ее голос твердый: «Не хватать друг друга за руки! Дышите ровно...»
На горб перевернутой лодки уже забрался Огородников.
— Мартя! — закричала Ирина и толкнула лодку.— Уходи!..
Две девчонки успели схватиться за Рустама. Одна за руку, другая обвила шею. Вцепились, не оторвешь. Рустам рассчитывал поднырнуть с ними к кромке лодки. Промахнулся: лодку отнесло течением дальше, чем рассчитывал.
Чтобы спасти себя и девчонок, нужно, во-первых, избавиться от их мертвой хватки. Рванулся вправо, влево. Не помогло. Потянуло под воду. Удивительно четко слышны всплески воды. Протяжным эхом отдаются людские голоса. Где-то рядом скрипят уключины весел. Дно лодки гремит раскатисто. Каждый стук давит на уши, будто гвозди впиваются в перепонки... Конвульсивный толчок ногами о дно, и Рустам ощутил резкий, неизмеримой силы удар в голову. Конец...
...На берегу полыхал костер. Пахло дымом, горелой рыбой и едучим нашатырем. Перед языками пламени стояли полуголые люди, шевелили губами, слов не слышно. Лица сливались с огнем и расплывались от подбородка до бровей. Дыхание сбивала тошнота. Через рот, нос и, казалось, из ушей выплескивалась полынно-горькая вода.
Рустам приходил в сознание медленно. Слух и зрение приносили в мозг сигналы окружающей действительности.
То оглушительный звон и яркие всплески красок, то шубная глухота и давящая на глаза темнота. Наконец стали доноситься обрывки фраз:
— Лодочники будто вымерли.
— Отдыхать приехали, притаились.
— Переписать бы их всех.
— Что это тебе даст: спасение утопающих — дело самих утопающих.
Кто говорит, по голосу не узнать. Кажется, Огородников. Кого он оправдывает?
Снова наступила глухота. Возле покойников разговаривают шепотом. Неужели?.. Нет, снова обрывки фраз:
—- ...Я за волосы ее тянул...
— Слышали, как Полина кричала: «Витя тонет, Витя...» А тонул Рустам.
— Как он махнул мимо лодки! Булан Вуланыч на веслах не мог угнаться за ним. Проворный.
— Вот тебе и проворный. Слава богу, на отмели в дно лодки головой ткнулся.
— Может, у него сотрясение!
Вот этого, кажется, больше всего напугался Рустам. И только спустя еще полчаса или час наступило прояснение. Глаза четко видят лица товарищей, хорошо слышны голоса. Костер яркий, светло, как днем. Рядом перед глазами Афоня Яманов, потный, на очках испарина. К самому лицу склонилась Полина.
— Дыши, Рустамчик, милый, дыши во всю грудь.
— Дышу,— ответил Рустам.
— Вот молодец! — сказала она, чуть не плача от радости.
Галка гладит ее щеки своей ручонкой, не понимая, почему надо плакать над дяденькой, который начал дышать. «Что же случилось?» — спросил себя Рустам.
На глаза попалась Ирина. Она стояла возле костра рядом с Ярцевым. Стягивая на груди мокрую кофточку, она смотрела себе под ноги. Ей, вероятно, было очень стыдно перед собравшимися, перед подружками, которых вовлекла в такую беду.
— А как девчонки? — спросил Рустам.
— Отошли, их откачивали под руководством Беллини. Возле костра отогреваются и все еще икают...
Подошли Ярцев, Булан Буланыч, Володя, Витя, Беллини.
Рустам окинул взглядом товарищей. Вспомнилась перевернутая лодка.
— Сколько было, девочек в лодке?
— Семеро,— ответил Володя Волнорезов ...
— А сколько вытащили?
— Пятерых Булан Буланыч с Витей на своей душегубке, как ты говорил, на буксир взяли вместе с перевернутой лодкой. Еще один рыбак, Геннадий Борков, помог ему... Вася Ярцев сорвал с замка дюралевую моторку, и мы к тебе подоспели. Ты сам дал знать о себе — головой о дно лодки. Подняли тебя вместе с той чернявенькой. За руку твою держалась. И Огородников одну на отмель выволок.
— Где он сейчас, Огородников?
— У костра, волосы на себе рвет.
Рустам приподнял голову, чтоб посмотреть на Мартына, затем спросил:
— А как уха, шашлык?
— Уха превратилась в лапшу, от шашлыка остались одни угольки.
В темноте затарахтел мотоцикл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65