Решился прийти?..
— Если бы не крайняя необходимость...— повторил Виктор, взглянув на Татьяну, потом на свою фуражку.
— Входите.— Она взяла фуражку и посторонилась, пропуская его в комнату.
Необходимость? Совершенно здоровый человек. Какая еще необходимость? И все же была уверена: ничто, связанное с тем, прошлым, не могло привести его сюда. Это ясно по тому, как он держится, как смотрит на нее.
Неласковый прием ничуть его не смутил. По-видимому, был к нему готов.
— Садитесь,— указывая на кресло, сказала она уже более приветливо. Виктор поблагодарил и взял стул.
— Я пришел к вам как к медику и как к товарищу, с которым плавал. За помощью.— Голос его звучал спокойно, но выдавали крепко сплетенные пальцы.
— Слушаю.
Некоторое время он молчал, затем негромко откашлялся, видно, нелегко давалось это спокойствие.
— У нас ребенок... болен...— И пояснил:— Я ведь женился.
— Поздравляю и очень за вас рада.— Татьяна улыбнулась.
— У нас заболел малыш. Тяжело.
— И вы думаете, что именно я...
— Да, вы. Я верю вам. Юрика лечили много—и ничего... Никаких улучшений. Профессор Сосницкий сказал— даже страшно повторить: опухоль мозга.
— Вы были в Киеве?
— Где мы только не были?! И операция. Это страшно... Невозможно. Не рука, не нога... Мозг. Такому малышу. Нет! Поймите, Таня, это невозможно.
— Но после такой консультации — ко мне?
— Мы были в отчаянии... Даже не знали, что в нашем городе уже есть клиника. Профессор Сосницкий сказал.
— Да. Он раньше здесь работал и сам отобрал в нее врачей на специализацию по детской психоневрологии. А главврачом я стала лишь два года назад, после того, как он уехал в Киев.
— Ничего этого я, конечно, не знал. Мы ездили и в Москву. Супруга настояла. Она совсем упала духом. И по ночам — плачет, не спит. Под Харьков ездили. Укутывания. Травы. Знаете, когда такое...
— Понимаю,— мягко перебила Татьяна.— И травы хорошо. Но оставлять ребенка без наблюдения врача...
— Вот я и пришел,— как бы оправдываясь, горячо перебил Виктор.— Сразу пришел, как узнал, не постеснялся даже к вам домой.
— У вас есть заключение врачей?
Он достал из внутреннего кармана пиджака блокнот в кожаном переплете, вынул из него бумаги.
Татьяна, нахмурившись, медленно просматривала заключения, анализы. Не поднимая головы, спросила: — Значит, жене все сказали?
— Не сразу. Но вы поможете?! Вылечите! Я вам так верю. Помните Любезнова? — Глаза Виктора умоляюще смотрели на нее.
Она усмехнулась одними губами,
— Можно ли сравнивать?! И... не такой уж я специалист.
— Неправда. Нам говорила о вас Лаврова. Вы, именно вы, спасли им ребенка. И вообще, вы не стали бы лечить детишек, если бы сами не чувствовали...
В какой-то мере Виктор был прав. Хотя со стороны могло бы показаться, что решение заняться детской психоневрологией родилось неожиданно. А оно слагалось из множества причин, казалось бы, между собой не связанных.
— Откуда вы знаете Лавровых?—спросила Татьяна. Спросила только затем, чтобы как-то оттянуть время, чтобы не отвечать Виктору сразу. Ведь, судя по диагнозу, ничем помочь нельзя. И если медлить с операцией, болезнь будет прогрессировать, и ничто потом не предотвратит необратимых явлений в организме ребенка.
— Я подменял Лаврова, пока он был в отпуске,— сказал Виктор.— Но тогда я, честно говоря, внимания на его слова не обратил. А вот теперь...
— Случай с Зоей Лавровой был не очень сложным,— негромко сказала Татьяна.
— Все, что касается детей, сложно и страшно. Но вы... вы не отвечаете мне, Таня. Неужели тот же приговор?
— Вы были у стольких специалистов.
— Как вас понять? Опять везти его в Киев? А вы... Вы отказываете? — Виктор , протянул к ней стиснутые ладонь к ладони руки.
— Ну что вы, право?! Клиника никому в лечении не отказывает. И все, что в моих силах... Только вы должны понимать: после всех, кого посетили,— что там мой опыт?..
— В вас есть нечто другое,— почти прошептал Виктор, глядя в ее глаза.— Я знаю, какая вы. Даже тогда знал — в поликлинике.
— К чему это ворошить?
— Оскорбленный Мальчишка. Он тоже хотел причинить боль,— не слушая ее, продолжал Виктор.
Татьяна покачала головой. Какое значение имеют эти его слова после всего случившегося?
— Так говорил, но я все знал о вас. Все,— упрямо продолжал он.—Знал, потому что любил. Только любовь способна разглядеть в человеке даже то, о чем он, может, и сам не догадывается. Только любовь: ни возраст, ни опыт, ни ум тут роли не играют. Только она позволяет увидеть то второе «я» любимого человека, которое
скрыто от всех.— Виктор поднялся, давая понять: он скажет ей самое главное, о чем всегда думал, и больше не станет задерживать. — Вы должны знать: и тот мальчишка, обиженный, оскорбленный, и сегодняшний, уже сложившийся человек всегда будут благодарить судьбу за то, что первой любовью были вы, Таня. Это останется на всю жизнь. Татьяна проводила его к дверям.
— Значит, в понедельник утром посмотрим вашего Юрика.
— Спасибо.
— Почему же—спасибо? Если б вы просто привезли малыша к нам, ничего бы не изменилось.
— И все же еще раз спасибо!
Виктор распахнул дверь и торопливо вышел на лестницу.
ГЛАВА 32
Елена Ивановна уже побывала на строительных площадках массива. В одних местах только еще вырыты котлованы, а на этом из-за забора, огораживающего стройку, уже поднялся шестой этаж высотного дома.
Необычно он выглядит здесь, этот высотный дом, Да и улицу узнать нельзя. Испокон веков змеилась по самой ее середине сточная канава. «Голубой Дунай», как прозвали ее обитатели, рассадник всяческих болезней. Кособокие домишки по обеим сторонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126