Согласна на все, лишь бы его не потерять. Ей очень, очень нужен свой угол, нужна независимость.
Надо только спокойно и достаточно убедительно изложить свою просьбу.
Однако, дожидаясь в приемной своей очереди, наслушалась всяких разговоров, и уверенность в том, что ей не откажут, сильно поколебалась.
В просторной комнате, куда ее пригласили, прием вел Петр Савельевич Лучко — молодой мужчина с усталым взглядом. Справа и слева у приставного столика — депутаты. Женщина с тонким смуглым лицом и карими продолговатыми глазами, от которых расходились лучи морщинок, словно улыбалась как-то про себя, внешне оставаясь серьезной. Фамилию женщины тоже.называли, в приемной — Ярошенко, так же, как и второго депутата,— Знаменский. О нем говорили, что это знатный сварщик. — Я слушаю вас,— сказал Лучко.
Татьяна почему-то растерялась и не сразу вспомнила первую, самую главную фразу, с которой хотела начать.
— Садитесь, пожалуйста,— негромко сказала Ярошенко. Ее теплые, словно влажные глаза, улыбаясь, ободряюще смотрели на Татьяну.
Этот взгляд вернул некоторую уверенность, и Лазарева заговорила, обращаясь не столько к начальству, сколько к кареглазой женщине.
— А как посмотрят на ваш обмен родственники? — задал первый вопрос Лучко и развернул документы, которые она положила на стол.
— Я не обратилась бы к вам, если б они были согласны,— со вздохом ответила Татьяна, понимая, что вопрос этот главный.
— Начнем с того, что квартира у вас небольшая. Значит, за счет матери, брата вы хотите устроить свое благополучие? — говорил Лучко.—После обмена квартира
станет еще и коммунальной, допустите, что в вашу комнату переедет к тому же не один человек, а семья. Вы, таким образом, лишаете своих родных даже самых элементарных удобств, которые они сейчас имеют.
Чем дальше он говорил, тем тяжелее становилось на душе у Татьяны, тем очевиднее осознавала она бесполезность своего прихода сюда. Ведь он прав, совершенно прав. Говорил справедливые вещи, о которых она и сама знала. И оттого, что все было именно так, как он говорил, стало жаль себя и своей жизни. Она отвела взгляд от усталого лица Лучко и встретилась с участливыми карими глазами. Пусть эта женщина ничего не мо-. жет изменить, ничем не может помочь, по она хоть сочувствует.
— По-моему, вы не о том просите,— сказала Ярошенко и оглянулась на второго депутата, который рисовал на листке бумаги какие-то геометрические фигуры.— Насколько я поняла, в этой квартире нет даже необходимой санитарной нормы для тех, кто в ней проживает.
— Нет и тридцати метров,— подтвердила Татьяна, не зная еще, что хочет сказать Ярошенко, но уже догадываясь — ей хотят помочь.
— Вы работаете в больнице? Дежурите по ночам? — спросил второй депутат.— Это ведь важно, Елена Ивановна,—обернулся он к Ярошенко.
— Еще бы,— подтвердила та. Лучко молча просматривал бумаги.
— Конечно, дежурю,— поспешила ответить Татьяна. Она чувствовала какой-то внутренний контакт между людьми, задававшими ей вопросы.
По-видимому, Ярошенко решила, что посетительнице трудно понять, о чем идет речь, и, обращаясь к Лучко, заговорила напрямик:
— Несомненно, молодой врач должен отдохнуть после дежурства, почитать, поработать дома. Я уже не говорю, что в маленькой квартирке живут две самостоятельные семьи. Пожалуй, нам следовало бы помочь молодому специалисту стать на очередь. Своей-то площади у нее нет.
— Но ей есть где жить,— устало уточнил Лучко.
— Как жить?! Разве она не имеет права так же, как и ее брат, писать диссертацию? Разве дело только в том, имеет или не имеет человек место, где поставить койку? Тем более, молодой человек. Мы бы очень просили вас...— взгляд в сторону Знаменского.
— Я целиком согласен с Еленой Ивановной,— сейчас же откликнулся тот.
— Мы просим, чтобы молодого специалиста взяли на учет.
Татьян! ловила каждое слово женщины, которая, улыбаясь, твердо отстаивала интересы совершенно незнакомого ей человека.
Потом, уже выйдя на улицу и все еще не веря, что рано или поздно она, Татьяна, как все другие люди, будет иметь свою собственную комнату, свой собственный дом, подумала, что даже не поблагодарила ту милую женщину. Ведь все теперь иначе. Ее собственный дом не просто надежда. Ей дадут этот дом, и ни от кого, ни от чьих настроений она не будет зависеть!
Как же раньше она не догадалась пойти похлопотать? Но кто знает, чем бы все кончилось, не окажись там Ярошенко.
Да, теперь можно спокойно жить, не обращая особого внимания на семейные неурядицы, и ждать.
Через год, пусть два, она сложит свои чемоданы и въедет в одно из тех новых зданий, что строятся как раз неподалеку от больницы, где она работает.
Николаю пока ничего не скажет. Нет, не выдержит и завтра, когда он придет к Нине, намекнет. Теперь встречи у подруги приобретут совсем другой характер. Это временно, пока Татьяна дожидается своей квартиры.
Почему бы не зайти в хозяйственный магазин, раз он на пути? Никогда прежде ее не интересовали такие магазины. Нечего было ей там делать.
Да ведь здесь масса всяких красивых и нужных вещей, которые скоро понадобятся. Для начала купила капроновую щетку с ярко-зеленой ручкой, стала в очередь за изящными бра. Пожалуй, ни от одной покупки она не получала столько удовольствия. Татьяна уже 'видела это бра над журнальным столиком, а в кресле у этого столика — Николая.
Почему она назначила свидание на завтра? Сегодня у нее такое хорошее настроение. И вообще, не мешает отметить событие, о котором она собирается только намекнуть. А если позвонить на судно и чуть-чуть изменить голос?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126