Кто-то, может, съежился в страхе и хочет все позабыть. С вами Скотт Кокрэн, племенной мачо-суперпроизводитель, мужефеминист и неизлечимый шизофреник. Вы слушаете «Радио Нуар» и звуки сумасшедшей смерти – группа «Beehives», композиция «Ангел с хайвея». Получите, девочки, сбоку или с любой стороны. Бьем по газам – и пошло все в жопу!
Ставлю поцарапанную пластинку «Beehives», бруклиноидные голоса трех девиц, надтреснутые, как тормоза в подземке. Сказка начинается добродушной пикировкой девчонок, грубоватая вариация в стиле, доведенном до совершенства «Shangri Las».
«Э, Шарон, да ты никак носишь кольцо этого Подонка?» – «Ну, в общем…» – «Так значит, он тебя вчера пальцем выебал в своей тачке?» – «Ну, грудь я ему дала потискать, но между ног не пустила». Ладно, ладно, я немного утрирую. «Да, а говорят, ты сваливаешь с ним сегодня?» – «Угу, на его машине поедем. Шины у него – отстой, зато уберемся подальше». И конечно, той ночью, когда они ускользнули вдвоем, идет дождь. Радио не работает – дурной знак. Они прижимаются друг к другу, «дворники» ходят по стеклу туда-сюда. Ее глаза мокры. Как и асфальт. Их губы встречаются – и БАХ! Лопнула шина! Занос – остановка. С ними все в порядке, ох, слава Богу. Они выкарабкиваются в безопасность; мимо проносятся машины. Но там осталось кольцо! Она бегом возвращается.
Полу… БЕРЕГИСЬ! Гудит сигнал. НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! ХРУСТ, ТРЕСК, ИЗЛОМ, лязг обломков колесного колпака уступает божественно-грязному припеву:
Теперь я его ангел, ангел с хайвея
Машина внизу, одинока она
Теперь я его ангел, ангел с хайвея
О, знаю – как прежде, он любит меня
Я вытирал пот со своей хромированной груди женской прокладкой, и тут же заморгали сигналы на телефоне – поступили звонки. Первым был шеф-повар из закусочной «У Денни», он хотел лишь сообщить мне, какой я классный парень, и попросил поставить «Sex Beat» группы «Gun Club», посвятив это Йоланде, наглой официантке, которая динамит, а не дает.
Второй звонок – из Марина Дель Рей от бортпроводницы, она только что прилетела из Рио и хотела покайфовать под «Взгляд любви» Дасти Спрингфилд.
Пришлось объяснять: «Прости, детка. Эта – слишком веселенькая. У меня сегодня смертный поход». Она секунду подумала и попросила поставить «Sister Ray».
«Во, это ты в струю!» – сказал я и пожелал ей сладких снов.
«Beehives» уже изображали на инструментах аварию, а я ответил на третий звонок.
– Студия KRUF, – сказал я. – На линии говорящий мул Френсис.
– Ты мудак блевотный, – ответил он.
– Это что, на второй стороне альбома Пэт Кларк? Ну-ка, я проверю по каталогу.
– Какого хера ты там о себе думаешь, выблядок кривлючий? Как ты смеешь так опускать «Ангела с хайвея»? Эта песня – величайшее выражение правды души, – его голос смягчился – ну прямо Клинт Иствуд на шестые сутки без сна.
«Beehives» повторяли припев.
– Шутишь, что ли, приятель? – небрежно поинтересовался я. – Или так, или тебе надо урезать свою дозу ректальных свечек «Май Тай». Эта песня всегда была ошметком цинично-банального пюре, со дня выхода…
– Эта песня – моя душа, – с жаром сказал он. Потом: – Значит, так, дружище. Я знаю, где ты живешь. Знаю твой точный адрес.
– Эй-эй! – отозвался я с наигранным раздражением. – Не вздумай меня пугать, ты, дегенерат безмозглый. Не вздумай звонить мне в четыре утра только чтобы попугать. Я в этом городе кое-что значу, понимаешь, о чем я, да? Я вхожу в команду по боулингу «Чиф Гейтс», могу доказать – у меня есть оранжевая футболка…
– А если тебе язык оторвать и в задницу засунуть?
Я отключил его линию и принял очередное посвящение песни. Фигня это все. В мегаполисе психопатов кто-нибудь этакий то и дело выползает из-за фибролитовых стен, особенно между тремя и шестью утра. В такой разнообразной нации, как американцы, даже самый тактичный сатирик хоть на чью-нибудь мозоль, да наступит, это неизбежно. Просто невозможно не задеть хоть один дерьмовый идиотизм из тех, что для некоторых просто бесценны.
Я продолжал ставить песни о смерти до рассвета. Очевидно-прямолинейные «Tell Laura I Love Her», «Teen Angel», «Dead Man's Curve», группу «Death Cab For Cutie»; ставил иронично-ретроспективные или знаменующе-обрекающие: «Love Me Two Times», «I Don't Live Today», «Happiness Is A Warm Gun».
Я включил в подборку и такие песни, которые вроде бы не имели ничего общего со смертью, но для меня от них просто разило ею. «Sunshine And Lollipops»(так и вижу обугленные тела младенцев в дельте Меконга во Вьетнаме), «Someday We'll Be Together»(угу, например, когда оба помрем) и «Summertime Blues» в исполнении «Blue Cheer» (можно учуять запах паленых клеток мозга).
Ставить все, что захочется – это круто. В KRUF только я мог себе позволить такое. Дневные ди-джеи все были такие прилизанные – прямо MTV без картинок: одно время этот формат работал, а сейчас шел ко дну. Вот потому-то, придя в полное отчаяние, они обратились ко мне. У меня была самая большая ночная аудитория в Лос-Анджелесе. Но поставить меня на дневное время и связать списком «чего крутить», имело столько же смысла, сколько в программе «Доброе утро, Америка» предлагать Кейту Ричардсу вопросы, приготовленные для Дэвида Хартмана.
Об угрозе по телефону я и не думал, пока не ушел с радиостанции после шести. Шагая на парковку за зданием, где я оставил машину, я терзался предчувствием. Может, за вон той «барракудой» кто-нибудь прячется, скрючившись, с ножом в руке. Или я буду открывать машину – и раздастся голос «К-козел…», и я почувствую острую боль в почке. Но ничего не случилось.
Наверное, это было в основном из-за погоды – сухой, безветренной, давящей жары, наполнявшей ощущением неизбежности насилия. Она иссушала нервы, люди слишком много пили, дерьмовые фразы быстро приводили к колотым ранам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112