Пописать в пепельницу?
– Ладно, пошли.
Согнувшись, мы пересекли парковку; ветер подгонял нас. Как только мы вошли в холл, я расслышал группу, игравшую в Орбитальном зале – женская группа исполняла кавер песни «Our Lips Are Sealed».
Свет в холле был ослепительным, повсюду – яркий оранжевый и желтый винил.
– Смотри, здесь внизу кофейный магазин. Уверен, там есть женский туалет, – я указал на коридор напротив Орбитального зала. – Я найду Нила, и мы встретимся с тобой. Ты подожди там.
Она кивнула и ушла.
Я собрал волю в кулак и направился в Орбитальный зал. На полпути оказался рядом с зеркальной колонной, мельком увидел свое отражение и внутренне похолодел. Рубашка была частично расстегнута, выставляя напоказ пистолет за поясом штанов. Боже, я совсем забыл про него. Похоже, я был не в себе намного больше, чем сам думал. Быстренько застегнул рубаху – Господи, а ведь в холле кто-нибудь мог увидеть пистолет – и тут заметил кровь на своих бежевых ботинках. Взгляд был остекленевший, воск с «ежика» размазался по лбу, по рукам стекали струйки пота. Я выглядел жутко, был похож на какого-то чертова психопата. Я не мог явиться в таком виде. Что обо мне подумают?
Иисусе, неужели и правда до такого дошло? Это дерьмо – к черту.
Я подошел к двери.
Освещение в зале было тусклым, как в баре. На большой танцплощадке двигались только несколько пар; я шагнул к столу с именными карточками, около которого уже никого не было. Карточек на нем оставалось не так много. Моя. И Нила. Черт, черт, черт.
– Скотт? Это ты?
Я поднял глаза и увидел приближающуюся Гейл Спайви. Она выглядела лучше, чем я представлял себе во время телефонного разговора. Она была стройной и сегодня вечером накрашенной до зубов, но видно было, что и завтра утром она не будет смотреться потрепанной.
– Привет, Гейл. Как дела?
Пока она подходила ко мне, выражение наигранного довольства на ее лице стремительно сменялось искренними опасениями. Она скатилась в нервозную изматывающую трескотню:
– Скотт, я так рада, что ты все сделал, как обещал, но честно говоря, я не была до конца уверена, что ты собираешься прийти. Поэтому в последнюю минуту мы пригласили группу, где играет дочка Бекки Мортон. Ты помнишь Бекки? Она играла с нами в спектаклях, вспомнил? В «Нашем городке» она играла Эмили, а потом вышла замуж за Боба Стабнера. Ты же помнишь Боба, да? Ну, конечно, надолго это все не затянулось, но…
– Гейл, погоди. Нил случайно не здесь, а? – я хватался за соломинку.
– Нет, но я с ним говорила на прошлой неделе. – Нервный смешок. Ну да, я в курсе, что ты говорила с ним, Гейл. Обо мне. – Уверена, он придет. Вот… – она взяла карточку с моим именем, расстегнула булавку: – Дай-ка я пристегну тебе карточку…
– Нет, ни к чему… – я оттолкнул ее руку, испугавшись, что она заметит пистолет, и выбил у нее карточку. Она отскочила назад, встревоженная, испуганная. Это было ужасно, мучительно. Мне надо было срочно уходить отсюда.
На мое плечо легла рука, и я резко развернулся. Это был Стив, один из моих прежних дружков, с широкой румяной физией, как у Франца Хальса, на которую мне было больно смотреть.
– Господи, глазам не верю! Да ты ничуть не изменился, дружище, – его голос дрожал от преувеличенной радости, но я чувствовал, что его глаза прощупывают меня – регистрируют настроение, оценивают мой взгляд. Он сделал жест, будто хотел обнять меня по-медвежьи, но этого я допустить не мог, он бы почувствовал пистолет за поясом, так что я сунул ему руку. Он крепко пожал ее, но я видел, что мою формальность он расценил как отталкивание и потому мгновенно остыл.
– Как дела, Стив?
– Отлично, просто отлично, лучше не бывает. Прикинь, мы с Бетти прилетели сюда аж из Талсы только на сегодняшний вечер, – он повел рукой в сторону грудастой блондинки в обтягивающем спортивном костюме жестом, каким ошалевшему от суеты бармену заказывают еще выпивки. – Съездил туда в семьдесят четвертом навестить брата, да так там и остался.
– Вроде я об этом что-то слышал, – отозвался я, вглядываясь в толпу. Было слишком темно, чтобы можно было узнавать людей, пока они не оказывались совсем рядом. А причудливо вращающийся агрегат в форме спутника над танцплощадкой ударил мне в глаза ярким светом.
– Самое лучшее место в стране, Скотт. Район открытых возможностей. Лос-Анджелес перехваливают, уж поверь мне.
– Верю, Стив. И уверен, что ты прав.
– А ты все еще ди-джей?
– Ага, так. – Все еще ди-джей – блин, это что значило? Твою мать, а что плохого в том, чтобы быть ди-джеем? Это лучше, чем продавать лицензии на производство гамбургеров с крысиным мясом – или какой там еще хренью он занимался в своей Талсе. – Это образ жизни, Стив.
Бетти к этому времени пробралась поближе, изгибаясь, как этакая сексуальная киска, сорвавшаяся с цепи.
– Милая, – сказал Стив, – это мой старый боевой друг, – фигурально выражаясь, конечно, ха-ха, – Скотт Кокрэн. Уверен, я тебе о нем рассказывал…
– О да, – ответила она писклявым голоском Бетти Буп, и я едва не заржал ей в физиономию. Я хочу сказать, что только чудом удержался от того, чтобы не загоготать так, что это тут же оскорбило бы ее; я еле-еле контролировал себя.
Я услышал визгливый крик и увидел, что ко мне вышагивает Мэри-Энн Джеймс, похожая на разъяренного жирафа на высоких каблуках. Я чуть было не завизжал на нее в ответ, только для того, чтобы показать, как она только что проехалась по моим нервам.
Она подошла ко мне, сложив губки бантиком, широко разведенными руками, и прежде чем я сообразил, что происходит, она уже обняла меня и снова завизжала, теперь уже в самое ухо:
– Скотт, у-у-у-уй!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112