Летучие мыши, кричала Мириам, вот они, вот! Скорее, скорее
сюда! Но это невозможно, отвечал я, нельзя же явиться к вам так вот сразу.
Спокойнее, спокойнее, говорил я. Я слышу, как они летают вокруг и хлопают
крыльями, они уже здесь! кричала Мириам. Летучие мыши никому не причиняют
зла, говорил я, это безвредные твари, и нечего их бояться. Они вцепляются в
волосы, кричала Мириам, у них мохнатые лапы и мохнатая голова, они как
крысы, это ужасно!
Глупости, говорил я. Все эти истории с летучими мышами, которые
вцепляются женщинам в волосы, рассказывают девчонкам, чтобы они не шатались
по ночам. Народное поверье, и больше ничего. На помощь! кричала Мириам, вот
они, вот они! Когда они вцепляются в волосы, говорила Мириам, никто не может
оторвать их, у многих женщин в волосах запуталась летучая мышь, и некому
вытащить ее, приходится ждать, когда она умрет, только тогда ее можно
отцепить. Но зачем летучим мышам все это нужно? У летучих мышей, говорил я,
есть своеобразный локатор, с его помощью они как бы видят. К тому же, уверяю
тебя, летучие мыши безвредные существа, они, как и обыкновенные мыши, никому
не причиняют зла.
Нет, они ненавидят нас, говорила Мириам, потому что мы здесь отнимаем у
них место. Они первые поселились внизу, тогда еще здесь никого не было. Они
могли спокойно летать куда угодно, а теперь здесь мы, и еще такую сутолоку
устроили, никогда не стоим на месте, летучие мыши слышат крики падающих в
провалы. С тех пор как мы здесь, у них нет покоя, и потому они нас
ненавидят. Вот она, кричала Мириам, я коснулась ее рукой, она кружит надо
мной, она самая большая из всех: я слышу, как она тяжело хлопает крыльями.
Спокойно, говорил я, спокойно, не надо терять голову, этим делу не поможешь.
Я, конечно, приду, приду, но прежде чем пуститься в такое путешествие,
надо узнать столько вещей. Кто там у вас, к примеру, командует? Должен же
кто-то вами командовать? Или вы ходите как бог на душу положит? Я знаю, что
везде и всегда кто-нибудь командует. Я не могу так долго разговаривать,
отвечала Мириам, я так слаба, и мы очень далеко, мне страшно трудно говорить
на таком расстоянии. А вот это, по-моему, предлог, просто предлог, говорил
я, у меня впечатление, что кто-то там за вами все-таки следит и не разрешает
разговаривать. Я устала, говорила Мириам.
Кстати, чем вы питаетесь? Вы вообще едите? Кто вас кормит? Мне очень
трудно разговаривать на таком расстоянии, кричала она, а если я сорвусь
вниз, то станет еще труднее, так как расстояние увеличится.
Кстати, говорил я, как вы там организованы? Мужчины отдельно, женщины
отдельно, или вы ходите все вместе без разбора? За тобой кто-нибудь
ухаживает? Как вообще у вас там, внизу, с этим? Как обстоит дело между
мужчинами и женщинами? Ничего этого нет, отвечала Мириам, и перестань
задавать такие вопросы. Тогда я переходил на другую тему. Скажи-ка, говорил
я, есть там среди вас знакомые или знаменитости? Киноактеры, например, ну,
скажем, Тайрон Пауэр? Вот недавно умер папа. Ты случайно не слыхала, он тоже
там, с вами? Или его поместили в особое место? Ничего на этот счет не
слыхала? Нет? Приходи сюда сам и не задавай столько вопросов-, говорила
Мириам, и по голосу чувствовалось, что она начинает сердиться. Почему она
больше не отвечает? Наверное, и впрямь на меня рассердилась, говорил я себе.
Да, Мириам мне больше не отвечала.
Сведения о шаре. Новенькая сверкающая машина въехала во двор
предприятия на виа Салариа. Она была шарообразная: увидев ее, все просто
обалдели. Это была самая прекрасная и самая совершенная машина из всех,
какие только существовали на свете, но никто не знал, каково ее
предназначение, для чего она.
Машина была совершенна - вот что главное. Говорили, что она, машина,
может производить другие машины, такие же совершенные, но не исключено, что
люди преувеличивали. Вскоре руководителей предприятия, рассыпавшихся в
похвалах машине, стали одолевать сомнения. Первым делом они начали
критиковать ее форму, потом дошли до того, что стали опасаться, как бы
машина не взорвалась. Кто-то даже утверждал, будто от нее воняет. В общем,
чего только о ней не говорили! Как водится, дело не обошлось без газет.
Какая-то вечерняя газета писала, что машине не хватает человечности. Одного
этого утверждения уже было достаточно, чтобы ее дискредитировать. Как-то
ночью машину выволокли на идущую под горку улицу и подтолкнули. В конце
концов она оказалась на дне канала, где и лежит до сих пор. Узнав об этом,
конструктор машины перерезал себе вены бритвенным лезвием. Сегодня о
шарообразной машине все забыли, никто о ней больше не говорит. Но может, про
нее все-таки еще вспомнят?

Глава 14
Я, нижеподписавшийся, признаю, что действовал в здравом уме и ясной
памяти.
Полицейский комиссар сидел за своей старенькой черной машинкой
"Оливетти" в зале с высоченными сводчатыми потолками и бело-золотой
лепниной, изображавшей ангелов с трубами и крылышками. Улыбающиеся ангелы
роились над окнами, дверьми и вокруг зеленых стенных панелей. У комиссара
был хриплый, огрубевший от курения голос, зато у ангельских труб звук был
чистый и светлый, и их музыка, перекрывавшая слова комиссара, уносила меня
куда-то далеко-далеко, заглушая мысли о признании. А я ведь пришел именно
для того, чтобы признаться. Комиссар вырвал из каретки лист бумаги, заменил
его другим, в верхнем правом углу поставил дату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55