Кладбище Верано. Архив Оккьодоро был огромен, как
кладбище. Все эти сведения я почерпнул из того самого рентгенологического
журнала, о котором вы уже знаете.
Никаких других интересов, кроме интереса к своим занятиям, у Оккьодоро
не наблюдалось. Это был своего рода культ злокачественных заболеваний, и
неизвестно, за кого был сам Оккьодоро - за лечащих врачей или за болезнь,
которую он обнаруживал в темноте своего рентгеновского кабинета. В известном
смысле это тоже было своеобразное коллекционирование, и, как все
коллекционеры, он стремился к совершенствованию коллекции и ее увеличению.
Возможно, мечтой Оккьодоро была огромная тотальная злокачественная опухоль,
имеющая тенденцию к расширению, как галактики Вселенной.
На диагностическом листке, испещренном непонятными рентгенологическими
терминами, я прочел медицинское заключение об обследовании внутренних
органов Мириам. Никаких намеков на то, что интересовало меня. Ни единого
слова. Полная неудача. В заключении отмечалась предрасположенность к
каким-то заболеваниям, что-то говорилось о симптоматике, гумусе. На данный
же момент все было в порядке (не наблюдается отклонений от нормы, связанных
с наличием камней в желчных протоках, - уже хорошо! Желчный пузырь несколько
вял, - жаль! - но без структурных изменений, контуры в норме - хорошо! На
снимках стенки желчного пузыря и протоков не утолщены - прекрасно! Симптомы
наличия не просматривающихся рентгенологическим путем камней отсутствуют -
вздох облегчения Мириам). Вся эта рентгенодиагностическая казуистика
оказалась средством улавливания пациентов, как паучья паутина - средство
улавливания мух. Пауком был Оккьодоро.
Вот видишь, заметила Мириам удовлетворенно, он у меня ничего не нашел.
Сказал только, что через год нужно еще раз обследоваться. Она поднесла
зажженную спичку к листку с медицинским заключением.
Мы снова сели в машину. Перед глазами у меня замелькали разноцветные
огни - зеленые, красные, оранжевые, - блестящие шары, отражавшиеся в лобовом
стекле. Светофоры. Мириам говорила: следи за светофорами. Я говорил: вижу
красный, и останавливался на красный свет. Теперь зеленый, говорила Мириам,
зеленый, путь открыт. Зачем ты сожгла листок? спросил я. Мириам ответила,
что вся эта история с рентгеном была просто непристойной игрой, глупой
шуткой, но теперь - все, хватит. Красный, сказала Мириам, и я затормозил. В
таком случае тот волосатый парень в кабине Курзала тоже был глупой шуткой,
сказал я, а она, сказав прежде "да", но имея в виду "нет", все время сбивала
меня с толку. А тут еще Бальдассерони, думал я про себя. Так где же
глупость, где непристойность? Теперь трогай, зеленый, сказала она, хватит
спорить.
Поднялся сильный ветер. Огни плясали перед глазами, потому что в глазах
у меня стоял туман, да и стекла машины затуманились. Сейчас направо,
говорила Мириам, и будь повнимательнее. Высади меня в центре, мне нужно
успеть пробежаться по магазинам до закрытия. Похоже, она в чем-то
оправдывалась. Я мчался, едва не задевая тротуары, резко срезал углы.
Смотри, наедешь на кого-нибудь, говорила Мириам. А сейчас остановись,
пожалуйста, я сойду здесь. Я прижался к тротуару на виа дель Тритоне. Мириам
вышла из машины и улыбнулась мне так, как улыбаются в последний раз. Да, я
чувствовал, она испаряется, как испаряется все на этом свете.
Непонятно, как может несуществующая величина (ноль) одним махом
уничтожать числа, и даже очень большие. И все-таки это происходит. Тысяча,
умноженная на ноль, даст ноль. Куда деваются единицы, из которых эти тысячи
состоят? Небось, что-нибудь да остается, говорил один тип. Нет, не остается
ничего. Если ноль, число-призрак, число, которого не существует, обладает
таким разрушительным действием, то с какой же предосторожностью нужно
подходить к другим числам! Когда произносишь слово "тысяча", оно может
означать и "тысячу извинений", и "тысячу лир", но могут же быть на свете и
тысяча убийц, и тысяча змей, и тысяча нолей. За каждым числом таится столько
опасностей, сколько единиц, в нем содержится. Не следует доверяться не
только числам, но и зазорам между ними. Так, например, между двумя числами
прогрессивного ряда всегда есть пустое пространство, неизвестное и
неопределенное. Оно может быть большим или малым, оно может быть как лужайка
или как пустыня, как озеро или как гора. Как что угодно. В этом неизведанном
пространстве нередко таится опасность. Защититься от чисел нелегко. ибо
встречаются они везде. А потому - гляди в оба, и. если замечаешь
какое-нибудь число, неважно, большое или малое, постарайся поскорее перейти
на другую сторону, если можешь - беги, лучше никогда не сталкиваться с ним
лицом к лицу. Если ты знаешь цифры наизусть, попытайся забыть их: останется
гораздо больше места для твоих мыслей. Цифры, как долго бы ты о них ни
думал, мыслями не становятся.

Глава 8
А теперь я расскажу вам странный сон, к которому имеют отношение
Мириам, хотя она в нем не показывается, и Бальдассерони, который не только в
нем не показывается, но даже не упоминается.
Я прождал Мириам день, потом еще много дней. Казалось, я вижу, как по
ту сторону витрины бежит время, да и весь город торопливо куда-то бежал -
пешком и на автомобилях, хотя хозяин бензоколонки, что напротив, по-прежнему
продавал бензин, газетчик торговал газетами (сколько информации, сколько
сенсаций!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55