Мужья,
зятья, братья, деды, племянники, дяди, тети, свекры, свекрови и так далее и
тому подобное, и все эти родственные связи неизменно начинаются с одного
мужчины и одной женщины, которые спали вместе. Иногда, сказала Мириам, тебя
удивляют совершенно естественные вещи. Смерть тоже дело естественное, сказал
я, проходят годы, и в какой-то момент тебя заколачивают в гроб и уносят, и
ты лежишь там, заколоченный, и уже не можешь ничего сделать, а другие в это
время ходят, разговаривают. Посмотри на всех этих людей, они ходят по улицам
и выглядят всегда одинаковыми, они похожи на зеленый газон, где часть травы
умирает, а другая растет, вот и кажется, будто газон всегда один и тот же, а
он изменяется, как в "Мессаджеро" изменяется колонка с извещениями об
умерших и родившихся. Давай лучше изменим тему, сказала Мириам. Но разговор
уже потек по определенному руслу, хотя к некоторым темам я подходил
издалека, описывая широкие круги с дьявольской ловкостью. Да, иногда я бываю
дьявольски ловок.
Вот, например, перед тобой человек, говорил я, с тугими щеками, такие
лица обычно сравнивают с налитым яблоком, а потом выясняется, что изнутри-то
он весь прогнил. Возможно, отвечала Мириам, но нигде не сказано, что это
обязательно. Такое может быть, а может и не быть. Вот почему, говорил я,
ради собственного спокойствия следует периодически делать рентгеновский
снимок. В Риме существуют рентгенологические центры, специализированные
радиологические клиники и кабинеты, где ведут частную практику профессора.
Есть такое специальное отделение и в городской больнице. Если человек
чувствует себя хорошо, говорила Мириам, ему незачем делать рентгеновские
снимки. А я возражал, что никто не может чувствовать себя идеально здоровым,
нет человека, который был бы здоров вполне. И потому ради собственного
спокойствия надо иногда наведываться к рентгенологу.
Что за странная идея, говорила Мириам, ходить на рентген: по-моему, это
полная чепуха. Ну уж нет, говорил я, американцы раз в год обязательно
просвечиваются, а американцы - передовая нация. Только с помощью рентгена,
говорил я, ведя машину по бульвара делла Реджина в сторону Веранского
кладбища, могут быть выявлены некоторые заболевания, ну пусть и не
заболевания, а какие-то отклонения от нормы, и еще всякие инородные тела
вроде булавок, гвоздей и тому подобного. Я хорошо знал, чего добивался от
нее в тот день.
Вот это Верано, сказал я, проезжая мимо Веранского кладбища, и добавил:
все мы здесь будем. Эта мысль тоже горька, но я один знал, что было у меня
на уме. Если человек не хочет пользоваться услугами рентгенолога, он может
не знать, что болен, потому что чувствует он себя хорошо, никто ничего не
видит, никто ничего не замечает, и так до конца. А он все равно болен, и,
возможно, даже очень серьезно болен, но не подозревает об этом. Он должен
позаботиться о себе, пока еще есть время. И ты тоже, говорил я. Да нет же, я
прекрасно себя чувствую, говорила Мириам, меня все это совершенно не
касается.
Я выехал на Тибуртину, потом свернул налево на кольцевую дорогу,
бегущую между холмами, по ней доехал до виа Номентана, а потом с виа
Номентана еще раз свернул налево, вниз к Монте Сакро, и возвратился к Порта
Пиа. Я сидел за рулем и был прижат к асфальту, хотя мне так хотелось
полетать в нагретом воздухе, в тишине, вместе с ангелами и самолетами.
В Милане, говорил я, есть одна специализированная клиника, где делают
полное медицинское обследование: заходишь, и тебя обследуют с головы до ног
- это я прочитал в "Коррьере делла сера", - а когда выходишь, то знаешь о
себе абсолютно все: здоров ли ты, все ли органы у тебя работают нормально
или дают какие-то сбои, совсем как на заводе. Когда оказываешься в таких
местах, говорила Мириам, у тебя обязательно что-то находят. Раз что-то
находят, значит, у тебя что-то не так, говорил я. Здесь, в Риме, такой
клиники, к сожалению, нет, значит, надо начать с хорошего общего
рентгенологического обследования, я отвезу тебя к знакомому специалисту, я
знаю одного такого известного профессора-рентгенолога. Только не сегодня,
говорила Мириам, как-нибудь в другой раз. Да это же здесь, рядом, говорил я.
Сначала иди сам. А я уже там был. Сегодня я не могу, сегодня я иду к
косметичке, мне надо в парикмахерскую. Да мы уже почти приехали. Нет,
завтра, упиралась Мириам. Смотри, профессор-рентгенолог, о котором я тебе
говорил, принимает вот здесь, на этой улице, в этом вот доме. Дом у него
современнейший, весь облицованный мрамором и дорогими породами дерева, - вот
он, на этой улице, ведущей от пьяцца Весковио вверх, к пьяцца ди Новелла, в
каких-нибудь двух шагах от виа Салариа, что в квартале Весковио.
Рентгенолог встретил нас с улыбкой, и я сразу же ему сказал, что
восхищен его работой и много о нем наслышан. Я действительно читал о нем
статью в каком-то специализированном журнале. Потом отыскал его фамилию в
телефонном справочнике - фамилию типично сицилийскую, которая на чистом
итальянском должна была бы звучать как Оккьодоро. Профессор Оккьодоро был
энтузиастом своего дела, обожал свои рентгеновские лучи и внушительную
аппаратуру.
За последние годы в области рентгенологии достигнуты большие успехи,
сказал он. Наука несется, можно сказать, вскачь, скоро с помощью лучей можно
будет делать хирургические операции - как сегодня с помощью ланцета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55