Сам себя травишь.
Набережная Валлати - это участок между мостом Гарибальди и мостом
Сикста, по эту сторону реки. Тротуары здесь широкие, пешеходов мало. Я
ненавижу пешеходов. В ту осень я ходил на набережную, прогуливался под
деревьями, ронявшими на меня капли, топтал листья платанов, вдыхал чистый
воздух, спускавшийся вдоль русла Тибра с гор, и все курил, курил. Я был
таким же пешеходом, как и прочие. Иногда я подходил к парапету и смотрел,
как люди внизу с помощью неуклюжих драг перебрасывают песок с одного места
на другое, чтобы спрямить русло. Работают без перерыва - и люди, и машины.
Часто я видел там старика-оборванца, у которого были какие-то свои дела на
этом отрезке реки и набережной. По нескольку раз в день он спускался к реке
и поднимался по земляным ступенькам на откос; я наблюдал за ним, когда он с
трудом тащил вверх свой рюкзак. Усевшись на последней ступеньке, он начинал
копаться в каких-то облепленных грязью предметах, которые он подобрал внизу.
Часть из них он бросал обратно в реку, а часть оставлял и рассовывал по
отделениям рюкзака, потом снова спускался. Я видел, как он бродил по песку,
время от времени наклоняясь и что-то подбирая. Можно ли придумать более
бессмысленное занятие? Он тоже ни минуты не был в покое - как люди, копавшие
песок, и как машины.
Почти каждый день я доходил до середины моста Сикста и, перегнувшись
через перила, смотрел вниз, на воду, пытался проверить воздух на ощупь.
Лучше, наверное, дождаться весны, когда воздух начнет прогреваться, ну а
пока я обследовал место, прикидывал высоту, с опаской смотрел на бегущую
внизу воду, которая затянет мое тело в свои воронки, если взлететь не
удастся. Плавать же я не умею.
Однажды я увидел того оборванца на моем месте, как раз на середине
моста, казалось, он тоже изучает обстановку. Я наблюдал за ним с набережной
и видел, как он заглядывает вниз и щупает воздух. Вдруг у меня на глазах он
перелез через парапет и бросился в пустоту. На какое-то мгновение
показалось, что он летит, летит, широко раскинув руки, его рубаха надулась,
как парус, но секундой позже он упал головой вниз, в воду. Я зажмурился и
услышал всплеск, потом - женский крик, визг тормозов. Когда я уходил, до
моего слуха уже доносились торопливые шаги любопытных и вой полицейских
сирен.
Сотрудники речной полиции вытащили его чуть ниже по течению, у острова
Тиберина. Вот и еще одно странное проявление закона симметрии, говорил я
себе. Может, это предупреждение? Но о чем? Если какой-то нищий, спрыгнув с
моста, падает и тонет, причем здесь торговец марками? Да и какой ты теперь
торговец марками, говорил я себе, теперь ты каннибал. Я, конечно,
преувеличивал.
Как могло случиться то, что случилось? Как я смог стать тем, кем стал?
Я имею в виду Мириам. Люди собирают цветы на лугах, говорил я себе, ездят на
прогулки в Кастелли, к озеру Неми или к озеру Кастель-Гандольфо,
возвращаются домой с корзинками земляники, купленной, по дороге, люди ходят
в кино и, конечно же, держатся там за руки и целуются в темноте или едут к
морю и валяются на солнце, барахтаются в песке, окунаются в воду. Кто-то
ходит в ночные рестораны танцевать и накачиваться виски, а иные
довольствуются тем, что бродят по улицам, заглядывают в кафе, чтобы
поболтать. О чем только они болтают, хотел бы я знать, и ведь болтают же! Но
некоторые, говорил я себе, не возвращаются домой после прогулки, потому что
кто-то отрезал им голову - как той девушке, которую нашли у озера
Кастель-Гандольфо, или потому, что они попали под машину или умерли
естественной смертью, как папа римский, опять-таки в Кастель-Гандольфо. В
общем, конец у всех одинаковый, то есть люди умирают. Так или иначе.
Вот и ты однажды увидишь свое имя в газете, говорил я себе. Тот случай
в моем магазине был настолько чудовищным, что мне самому было трудно в него
поверить. Раньше я думал, что не способен на такое. Я не преувеличиваю. Ты
каннибал, говорил я себе. Прекрасно, ну и что дальше? Ведь существуют же на
свете каннибалы. Я смотрелся в зеркало и себя не узнавал. Не надо быть таким
впечатлительным, говорил я себе, непонятные факты происходят ежедневно. Но
не такие же, как этот, этот очень уж необычен, такое случается очень редко.
И очень редких фактов тоже хватает, говорил я себе, достаточно просмотреть
газетную хронику. Вон какая-то девушка отравилась, нанюхавшись цветущих
олеандров на бульваре Тициана, а один человек убил жену и скормил ее труп
собаке. За одними фактами всегда тянется цепочка других, и ни один из них
нельзя рассматривать без учета всего остального. Но что это - остальное?
спрашивал я себя. Остальное - это весь мир, вся Вселенная, в которой
находишься и ты сам, и девушка с бульвара Тициана, и тот тип, который убил
жену, а труп скормил собаке, и нечего тебе беспокоиться, потому что в конце
концов исчезнет и он, как исчезнет все остальное. Такая у меня была теория.
В ее рамки укладывалось и то, что произошло тогда у меня в магазине.
Умерла наконец и старуха с третьего этажа. Фулл бродил по виа Аренула и
нюхал асфальт. Он то и .дело останавливался перед моей витриной и улыбался.
Я-то надеялся, что старуха как-нибудь от него избавится, вышло же так, что
убралась она первая, а собака осталась. В газете сообщили, что умерла некая
Сапьенци - мать или тетушка той Сапьенци, что пела в кружке Фурио Стеллы. На
виа Тор Сан-Лоренцо шестидесятилетнего рабочего убило током, когда он
устанавливал водосток на крыше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55