От последующих лет в памяти остались стужа, снег, ледяная корка на
руках, ледяной ветер в глаза, снег под ногами и в ботинках, мороз,
пробирающий до костей, пальцы-сосульки, холод, проникающий в легкие, режущий
кожу, как бритва.
- В аду хоть тепло, - говорила моя мать. А вот что бывает, когда
человек возвращается в свой город и думает, что он найдет его таким же,
каким оставил, хотя все постоянно изменяется: даже если ты выходишь за
сигаретами или прогуляться, что-нибудь обязательно изменится. Я ходил
взад-вперед по виа Гарибальди и смотрел на стены домов. Вот эта красная
стена не была красной, а если и была, то другого оттенка, говорил я себе,
эта мостовая не была покрыта чешуйчатым булыжником, не такими были и эта
церковь, и ее дверь, и этот магазин, и этот тротуар.
Радио не переставало говорить и петь, звуки радио вырывались из окон
кафе и Домов. Грохот трамваев и автомобилей наполнял воздух, людской говор
на улицах сливался с грохотом трамваев и автомобилей. Что вам нужно?
- Ничего им не нужно, - говорила моя мать. - Идут себе своей дорогой и
все.
По вечерам я выбирался на бульвар, садился на скамейку, слушал, словно
музыку, шелест листьев на платанах, а иногда, бывало, бродил вдоль реки,
вслушиваясь в шум воды. Но вода испаряется от жары или превращается в лед от
мороза, думал я. А с паром или со льдом разве поговоришь? На свете столько
людей, почему бы тебе не поговорить с ними? - спрашивала мама.
И я снова принимался бродить по улицам, трамваи все так же сновали
туда-сюда, и автомобили сновали, и люди. Куда они идут? думал я. Они идут по
своим делам, - говорила мать. - Пусть себе идут.
Я спорил с трамваями, с автомобилями, с людьми, проходившими по улице.
Моя жизнь была адом, но в аду, по крайней мере, тепло, а здесь
булыжники мостовой покрывались коркой льда, холод проникал в легкие,
морозный воздух резал кожу. Мне хотелось куда-нибудь улететь, как улетают
птицы. Поеду в Рим, - говорил я себе, там, по крайней мере, тепло. Птицы
летают, а я поплелся на вокзал пешком.
Кто первым бросил камень истины? Мужчина? Женщина? Пожалуй, не это
главное. Поиск надо вести в другом направлении, и прежде всего - установить,
о каком камне речь. Каковы вес, форма, цвет, плотность этого камня? Его
структура? Какой он - порфировый, стекловидный, пористый? Существуют
миллионы разновидностей. Каково его происхождение? Вулканическое
(плутоническое, рудное, эффузивное), осадочное или метаморфическое? Каменная
соль - тоже камень. Не исключено, что мужчина или женщина, первыми бросившие
камень истины, могли остановить свой выбор на обломке базальта
(вулканический туф). Нельзя априори исключить и песчаник. И кварц ведь
камень. Затем следует определить траекторию его полета, силу удара при
падении с учетом закона земною притяжения. Но пусть другие занимаются
поисками истины и ее связей. Это не твоя забота. Тебя должен интересовать
сам камень, что не так уж мало. Учти, никто не поспешит тебе на помощь, и
многие, наоборот, постараются помешать. Лучше делать свое дело тихо, тайком,
ибо только таким способом можно довести до конца великие начинания. И не
проси помощи у Создателя, потому что у Создателя своих дел достаточно.

Глава 2
Это восхитительно - петь и чувствовать, как звук зарождается у тебя в
груди и рвется наружу
Мне всегда было трудно найти собеседника. О чем говорят люди друг с
другом? Иду я иногда по улице и смотрю на людей: одни сидят в кафе и о
чем-то разговаривают, другие шагают по тротуару и беседуют, жестикулируя и
перебивая друг друга. И в машине водитель разговаривает с тем, кто сидит
рядом. И даже на велосипеде. Я имею в виду двух людей, едущих на велосипедах
и ухитряющихся переговариваться. Но о чем они говорят? Что они могут сказать
друг другу? Иногда бессонной ночью я слышу за окном голоса, а выглянув, вижу
двух-трех человек: сделают несколько шагов и останавливаются и говорят о
чем-то, потом снова сделают несколько шагов и опять говорят. Где эти люди
находят друг друга? Я пробовал заглядывать в кафе, но говорил там только с
официантом: один кофе, пожалуйста. Потом еще один.
С женщинами все по-другому, потому что с ними можно разговаривать без
слов. У меня с женщинами никогда трудностей не было. "Никогда" - это,
пожалуй, слишком сильно сказано, вернее будет - "почти никогда". А я не с
одной имел дело. Порядок был у меня с Лилианой, потому что ей от меня
требовались только анекдоты; с Баттистиной, которая вечно скучала; и с
Эрминией, тоже любительницей анекдотов. Наверно, многие мужчины рассказывают
анекдоты женщинам, И друг другу.
С женой до свадьбы мы разговаривали очень мало. Потом поженились и
теперь почти совсем не разговариваем.
В возрасте тридцати трех лет Сын Создателя погиб на кресте, я же открыл
для себя вокал - это ведь тоже способ самовыражения. И жизнь моя изменилась.
Я держу филателистический магазин на виа Аренула в Риме. Мои
покупатели, как правило, либо подростки, либо старики, и мне их очень жалко.
Потому что я их понимаю, хотя лично у меня никакого интереса к маркам нет
(да, я в них разбираюсь, но если говорить об интересе - нет, интереса нет).
Это своего рода порок или мания, как и всякое коллекционирование, и
предаются ему, чтобы оградить себя от других пороков или скрыть их, но
подлинного счастья коллекционер никогда не испытывает. Счастье надо искать в
другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55