Интересно, это фламандское или итальянское полотно? – Я успел полюбить ее…– Вы ее любили? – просипел Гарет.– Кто мог увидеть Элис и не влюбиться в нее? Такая прекрасная, нежная душа! – Ранульф вытер слезы. – Мы беседовали во время пути, и у нас оказалось много общего. Мы договорились переписываться, пока она будет в Ньюстеде. Я… собирался написать вам и просить ее руки.– И Элис на это согласилась?Ранульф кивнул.– Я сам чуть не умер, когда увидел, что сотворил Говейн. Пожалуйста, милорд… – Он бросился на колени перед несчастным графом. – Пожалуйста, дайте мне разрешение поймать его и убить. Сделайте это в память об Элис.Гарет медленно кивнул.– Я не сторонник жестокости, но этот человек… этот зверь должен быть уничтожен. Скажите, что вам нужно: люди, оружие? Я дам вам все, что потребуется.– Дайте мне лишь это разрешение. Больше я ни о чем не прошу. Глава тринадцатая Малпас.Когда на следующее утро Элис вошла в большую пещеру, это слово было у всех на устах.– Правда, замечательно? – воскликнула Бетт, подавая ей чашку с элем. – Завтра мы отправляемся.– И больше не будем жить в темноте! – Бертрам уселся рядом с Элис на скамью.– И больше никаких овсяных лепешек! – добавила Бэб, ставя на стол тарелку с надоевшим кушаньем. – У нас будет мясо, сыр и настоящий хлеб… с маслом.Тут все начали хором перечислять, чего им больше всего хочется. Оказалось – свободы.Бертрам со вздохом произнес:– Когда мы жили в Истэме, я никогда не обращал внимания на самые простые вещи, например, что я могу ходить где угодно, вместе с любимой любоваться восходом солнца над холмами. – И он взял жену за руку.Бетт улыбнулась мужу:– Хоть нам всем и не терпится выбраться из этих пещер, но они спасли нас от смерти!Бертрам мрачно сказал:– Что-то ждет нас в Малпасе? Помяните мое слово, там происходят нехорошие вещи, иначе Ранульф не перекрыл бы все дороги туда.Люди стали испуганно креститься. Элис молча смотрела на них. Какой же пустой и беззаботной показалась ей прежняя жизнь по сравнению с их лишениями! Она считала себя благородной, гордилась своими лечебниками, ощущала свое превосходство над теми, кто не был так учен, как она, и не обладал ее даром. Боже, как стыдно! Говейн был прав, назвав ее избалованной.– Элис, вы ничего не едите, – пожурила Бетт.– Я не голодна.– Мне пора, – Бертрам встал из-за стола. – Надо собрать продукты и оружие и уложить их. – Он ушел и увел с собой Брэдли.Элис рассеянно жевала сухую лепешку, думая о том, чем она может помочь. И, наконец, спросила об этом Бетт.– Ну, Мей следит за тем, как складывают вещи, Перси готовит еду в путь. Может быть, вы поможете на кухне?– Я там ничего не умею делать, – ответила Элис. Она умела лишь лечить, рисовать и писать. – Я могу приготовить лекарства. Мои горшочки с травами пригодятся для раненых, а кое-что можно посадить в Малпасе.Это озадачило Бетт.– Не знаю, найдется ли для них место.– Как? Я неделями собирала эти растения и не могу их оставить здесь…– В чем дело? – раздался голос Говейна. Он сел на скамью по другую сторону стола. Усталость складками залегла вокруг рта, прекрасные глаза потускнели от забот.– Элис беспокоится, что не найдется места для ее трав и книг, – объяснила Бетт.– Это не столь важно. – Говейн перегнулся через стол и взял Элис за руку. – Элис, я знаю, как вам дороги книги, но…– Хорошо. Я все понимаю, но возьмите только лечебники, написанные мною, и те лекарства, которые понадобятся для раненых.– Мы найдем место для всех ваших книг и лекарств, – неожиданно заявил он.– Я не требую к себе особого отношения.– Вы – особенная, – хриплым голосом произнес Говейн.– Спорьте без меня! – Бетт поспешила уйти, бросив на них понимающий взгляд.Элис раздраженно отдернула свою руку.– Что с вами? – нахмурившись, спросил он.– Я просто осознала вашу правоту. Я – избалованная эгоистка. В семье мне ни в чем не было отказа. Когда проявился мой «дар», я немного испугалась, но все стали нянчиться со мною. Слугам было приказано не прикасаться ко мне, для меня сшили специальные плотные накидки и перчатки. Отец освободил мне большую счетную комнату, где я писала свои лечебники. Братья сопровождали меня в лес для сбора трав.– Почему же вы так сердитесь?..– Потому что я не стою всего, что для меня делалось!– Стоите. – Говейн ласково провел ладонью по ее щеке. – Ваша способность сопереживать сделала вас беззащитной. А семья была права, развивая ваш ум и оберегая от обид.– Я виню не их, а себя! С годами во мне развилось высокомерие. Я вовсе не такая уж хорошая и добрая. Я люблю, чтобы все было по-моему. Я раздаю приказания, будто имею на это право, и… я ревную… когда вижу вас с Мей.Говейн расхохотался.– Ох, Элис! Вы просто разобрались в себе. Некоторым это так и не удается. Ваша беда в том, что вы слишком беспокоитесь о других.– Это не так!– Так! Скольким людям вы помогли! Вельме, Энид, мне, даже Мей, когда просили не наказывать ее.Элис вздохнула.– Я могла бы помочь приготовиться к путешествию в Малпас, но, оказывается, ничего не умею делать.– Боюсь, что будут раненые, Элис. Возьмите то, что необходимо для их лечения, – сказал Говейн и уже шепотом спросил: – Вы тоже плохо спали?В его глазах горел огонь желания, и она ощутила внутри ответное тепло.– Мне хотелось быть с вами, но, видно, что невозможно.– Мы найдем выход! Как только устроимся в Малпасе, у нас с вами будет время.Поднявшись, она сказала:– Мы поговорим об этом позже, а сейчас я займусь лекарствами.Говейн обошел вокруг стола и поцеловал се в губы. Этот сдержанный поцелуй напомнил ей о других – горячих, страстных, тех, которыми они обменялись прошлой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55