Элис показалось, что ее объяло пламенем. Она вскрикнула, оттолкнула его и… укусила.Пораженный, Говейн отпрянул. На его нижней губе краснела капелька крови.– Черт! – воскликнул он.Сейчас Элис хотела одного – скорее скрыться. Вырвавшись, она вскочила на ноги и, спотыкаясь, выбежала из комнаты.– Папа, а куда ушел ангел? – спросила Энид.– Она не ангел, – последовал сердитый ответ. – Это еще одна искусительница, посланная по мою душу, будь она проклята! Глава седьмая – Господи, прости мне грех мой, – бормотал Говейн, уставившись на горящую свечу.Он сидел в счетной комнате. Отблески огня плясали на холодных каменных стенах, а в душе царил полный мрак.Он тяжело вздохнул: строго-настрого приказав Руби не отходить от Энид, он укрылся здесь, чтобы хоть немного поспать, но сон никак не шел.Что он натворил! Поцеловал монахиню! К тому же испугал девушку, которая вызывала у него истинное уважение своим состраданием и мужеством. Завтра он обязательно извинится перед ней. Да, но что он ей скажет? Что слишком долго обходился без женщины? Что ее доброта привела к тому, что он потерял голову? Впрочем, сестра Элис наверняка не считает его добропорядочным человеком.Перед глазами возник ее образ: разметавшиеся темные волосы, раскрасневшиеся щеки. Как мало она походила на монахиню – когда глядела на него ласковыми и соблазнительными голубыми глазами, когда прижалась к нему, дрожа всем телом от страха.Он несколько раз повторил: «Сестра Элис – целительница». Но желание от этого не ослабло. Перед мысленным взором стояла не монахиня, а полная очарования и притягательной силы женщина. Такая юная и цветущая! Зачем она решила заточить себя в аббатстве? Может, попытаться отговорить ее?
Никогда в жизни Элис не была еще так несчастна! Опустив голову, никого не видя кругом, она давилась куском черствого сыра, который Бетт припрятала специально для нее. Как она себя вела! Прошлой ночью Элис так и не сомкнула глаз. Притворяясь монахиней, она вынудила Говейна обнять ее и поцеловать, тем самым сделав из него чуть ли не насильника.– Сестра! – Перед ней стояла худая женщина и, волнуясь, перебирала свои, видимо, давно нечесанные косы. – Я – Вельма из Ньютона… сестра Дикки. – По ее измученному лицу текли слезы.– Ему хуже? – Элис вскочила на ноги.– Нет. – Женщина утерла лицо обтрепанным рукавом просторного платья. – Он очнулся.Элис перевела дыхание.– Вот и хорошо. Я поем и пойду к нему.– Я… я бы хотела вам что-нибудь подарить, а не просто сказать спасибо. Но когда мы убежали от Ранульфа, то все побросали…– Мне очень вас жаль, – сказала Элис. Эти искренние, но бесполезные слова она говорила всем пострадавшим от жестокости лорда Ранульфа. – Для меня самая большая награда – если Дикки поправится.– Вы воистину посланы нам Богом, сестра.Нет! – хотелось закричать Элис. Я уродка, обманщица и лгунья! О, только бы выбраться отсюда!Вельма меж тем робко улыбнулась.– Я тоже хочу стать монашкой.– Ты? – Элис посмотрела на выпирающий живот женщины. – А как же ребенок?Взгляд Вельмы погас.– У меня нет никакого ребенка. – Она отвернулась и пошла к выходу.Элис смутилась. Вошла Бетт и подала Элис чашку с элем.– Она ждет ребенка, сестра. Вельма не в себе с того дня, когда лорд Ранульф со своими людьми решил порезвиться в деревне. Лорд Ранульф изнасиловал ее, изверг, а ее жениха убил! – Бетт вздохнула, провожая взглядом уходящую Вельму. – А она, несчастная, никак не может поверить, что у нее будет дитя от Ранульфа.– Ранульф – отец ее будущего ребенка?!– Вельма ни с кем не встречалась до того… Она чуть было не покончила с собой, а теперь ей кажется, что ничего и не произошло.– Что же она станет с ним делать? – в ужасе спросила Элис.– Не знаю. Вот почему мы так рады, что вы спасли Аистенка! Он – ее единственный родной человек. А вот, наконец, и Говейн идет завтракать, – сказала Бетт, увидев приближающегося Говейна.– Я пойду, пожалуй, взгляну на Дикки, – заторопилась Элис.– Но вы же не доели, сестра, – удивилась Бетт.– Я… не голодна.Огромная фигура Говейна преградила ей путь.– Одну минуту, сестра Элис. – Он чувствовал себя так же неловко, как и она, был бледен и смотрел куда-то поверх ее головы.– Я тороплюсь к раненым, – объяснила Элис.– Да вы сядьте! – вмешалась Бетт. – А я принесу Говейну сыру и эля.У Элис вдруг подогнулись колени, и она опустилась на скамью. Он, конечно, догадался, что она не монахиня! Ни одна святая сестра не станет бегать с непокрытой головой и позволять себя целовать, как какую-нибудь… шлюху! Щеки Элис зарделись от стыда.Говейн присел как можно дальше от нее.– Я не стал бы винить вас, если бы вы сейчас ушли. – Он откашлялся. – Прошу простить меня за вчерашнее поведение.– О… да, было поздно, а из-за Энид мы оба расстроились и… были сбиты с толку.– Это не оправдывает моего непристойного поведения, – сухо ответил Говейн. – Единственным объяснением может служить лишь то, что я долго жил как монах – с тех пор, как мы вырвались из тюрьмы…– Из тюрьмы? Вы сидели в тюрьме?– Во французской, не в английской. Это произошло, когда я служил в гарнизоне Бордо. Наша вина заключалась в том, что на нас напал противник, намного превосходящий по силе. Не думайте обо мне еще хуже! – Их взгляды встретились, и он поспешил отвернуться, но Элис успела заметить боль в его глазах. – Я совершил много поступков, которых стыжусь, но испугать вас после всего, что вы для нас сделали, – ужасно!– Пожалуйста, не мучьте себя! Во всем виновата я, – твердо заявила Элис. – Ворвалась в комнату спящего ребенка, с неубранной головой, бросилась к вам…– Вы прибежали из-за ночных кошмаров Энид?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55