Это была первая горячая еда за долгое время, и удовольствие, испытываемое им, почти возместило понесенные ради этого потери.Сестра Элис, уничтожившая свою порцию со скоростью, не свойственной леди, посмотрела в пустую миску и заметила:– Что бы сказала мама, увидев, как я набросилась на еду? Но мне кажется, что я не ела целую вечность. – И осведомилась: – А какое следующее блюдо?– Следующего не будет.Элис покраснела, так как в животе у нее забурчало.– Даже хлеба?..Говейн отрицательно помотал головой. Ему было любопытно наблюдать, как эта девушка справляется с неприятностями: не требует, не негодует и не плачет, а просто принимает все как должное.– Будут овсяные лепешки.– Я их никогда не пробовала. Они вкусные?– Немного жесткие.– Но… но ведь есть же солонина и другие продукты… их целые повозки, я сама видела!– Мы должны растянуть продовольствие на очень долгое время, иначе умрем с голоду.Появились девушки с корзинками овсяных лепешек, и все радостно закричали. Крики переросли в рев, когда Перси объявил, что лепешки с маслом.Сестре Элис подали первой. Большая плоская лепешка была еще теплой. Элис помазала ее маслом и с улыбкой поблагодарила, но есть не стала.– Когда они пропитаются маслом, то вполне съедобны, – заметил Говейн, откусив от своей порции.– Я уверена, что это вкусно, но она застрянет у меня в горле. – Элис встала, подошла к столу Бертрама и, разломив лепешку на четыре части, раздала ее детям. Затем вернулась на свое место.Говейн медленно произнес:– Я был не прав в одном: несмотря на благородное происхождение, святое призвание вам подходит.К столу подошел Том.– Я поставил охрану, как вы велели, Говейн. Отвести монахиню в ее келью?– Келью? – Оскорбленная Элис посмотрела на Говейна.– Мне жаль, но я не могу позволить вам свободно расхаживать по лагерю, – подтвердил он свое решение.– Тогда мне придется приложить еще больше усилий и убедить вас, что я заслуживаю доверия. – С высоко поднятой головой, улыбаясь, Элис вышла из залы.
– Ой! – Элис выдернула гребень из волос и уставилась на темную прядку, застрявшую в зубцах. Она так долго расчесывала волосы, что у нее онемели пальцы и разболелась голова. Успеха она не добилась – волосы походили на разворошенное гнездо. Ей ни за что с ними не справиться и не заплести заново в косы! Элис с тоской подумала об умелых руках Мейбл, которая обычно причесывала ее дома.В унынии она прислонилась головой к стене. Хорошо хоть в пещере стало светлее, так как Бетт принесла свечи.– Мне стыдно за сэра Говейна, – заявила Бетт и протянула Элис второе одеяло, – я так ему и сказала. И это после того, что вы для нас сделали!– Он благодарен, но никак не может заставить себя доверять мне.– Конечно, это неудивительно после того, что с ним, беднягой, случилось. – И Бетт шепотом добавила: – Эта проклятая леди Бланш своим предательством едва не загубила ему жизнь! Вот он и не верит теперь знатным дамам.– Как же она предала его?– Он сам про это не говорит, но от его приближенных я узнала, что леди Бланш родила младенца, а потом бросила, словно щенка. Если бы Говейн не отыскал Энид, малышка умерла бы. Ее по сию пору мучают страшные сны, и она совсем не улыбается. Это разрывает Говейну сердце.Раздался тонкий и жалобный плач испуганного ребенка. Элис вскочила, выглянула в коридор.– Что это?– Это в комнате маленькой Энид. – Страж указал налево. – Она часто так плачет, почти каждую ночь. Не обращайте внимания…– Я должна помочь ребенку!– Но вам нельзя выходить.– Тогда пойдемте со мной! – Элис кинулась мимо стража по коридору.Крик повторился, на этот раз еще более пронзительный. Элис подбежала к проему, откинула висевшее одеяло и остановилась. В пещере было темно. В лучах слабого света, проникавшего из коридора, Элис увидела Говейна, стоявшего на коленях около тюфяка.– Тихо, душечка, тебе просто приснился плохой сон, – шептал он.– Темно… – всхлипывала Энид. Она вся дрожала.Элис выдернула из железного кольца на стене факел и внесла его в комнату.– Кто это, черт возьми?! – Говейн сощурился от света.– Подержите! – Элис сунула ему в руку факел и подошла к девочке. – Все хорошо, Энид. Вот твой папа. Смотри, он принес свет и сейчас прогонит все плохое.Энид замигала сонными глазами, в которых еще таился страх.– Папа? – переспросила она.– Да. – Элис потянулась к ребенку, но увидела, что не надела перчаток. Внутри все сжалось от предчувствия ужаса. Заставив себя не думать о собственной боли, она погладила малышку по щеке. Казалось, страх, словно живое существо, заметался между ними. Сдавило горло, сердце бешено заколотилось. Сама того, не сознавая, девушка застонала.– Сестра, что с вами? – Говейн тронул ее за плечо.– Помогите мне. Не отпускайте меня. Сильные руки обвились вокруг нее, и она оказалась прижатой к широкой мускулистой груди. Теперь Элис слышала ровный стук его сердца, а ее собственное готово было выскочить наружу. Страх стал проходить, в голове прояснилось, сердце постепенно успокоилось.– Тихо, тихо… Все хорошо… – Дыхание Говейна, словно теплый ветерок, пробежало у нее по виску. Он поддерживал ее за талию, и его длинные пальцы снимали напряжение.Элис заглянула в зеленые глаза Говейна: этот человек обладал неодолимой силой – силой защитника. Никогда прежде с ней такого не случалось – она находилась так близко от человека, но его чувства не подавляли ее. В душе что-то шевельнулось, как будто раскрылись лепестки цветка под солнцем.– Элис… – Он крепче прижал ее к себе, и она почувствовала жар его тела. Глаза рыцаря странно блестели, дыхание участилось.Она таяла от нежности. Говейн наклонил голову и прижался губами к ее рту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55