я и не заикаюсь про королевскую семью, но хотя бы дочкой банкира или коммерсанта или партийного функционера, нахлебаюсь, чувствую, слез и тухлых щец, если раньше не скопычусь. Кстати, а где же счастливый папаша? чой-то не шибко торопится с тортом, цветами и умиленной физиономией, чой-то не восторгается, что я невероятно на него похожа, и мамка все плачет, причитает: Витюша, неужели ты меня больше ни капельки не любишь?! вот наивная-то коза мне попалась в мамаши — да конечно же не любит и никогда не любил, просто яйца по осени набухли…)
ТИХАЯ СМЕРТЬ НА ВЕЧЕРНЕМ БУЛЬВАРЕ
— Он умер?
— Нет, уснул.
Сон будет длиться вечно.

Машка уныло ковыляла по Гоголевскому бульвару, держа новорожденного ребеночка в деревенской плетеной корзинке, словно какой-нибудь кабачок или тыкву-мыкву. Шла она то ли на поезд, то ли под его колеса, то ли просто куда уставшие ноги несли. Ей было все равно. Ей было легко. Так бывает лишь в тех редких случаях, когда все равно по настоящему, безо всякого мелкого выпендрежа и бахвальства…
Бульвар был пустынен, пустынен насколько хватало глаз, разве что на другой стороне улицы веселая и поддатая гол-компания пыталась затянуть неизменную во все времена года шлягер Ой мороз, мороз. Нестройный хор голосов немного побарахтался в гулком ночном воздухе, безбожно фальшивя, но вскоре затих, утонув в хитросплетениях соседних переулков.
(Да, все мельчает. Неужели в нонешней молодежи так мало романтики?! Неужели в первом часу ночи все они уже распределились по койкам?!)
Подуставшая Машка присела на скамеечку малость передохнуть, покормить малышку и подумать. Но думала не только и не столько она:
(— и что это замыслила, негодница? хочет от меня избавиться, как от ненужной игрушки? похоже, а иначе зачем корзинку на мокрую лавку поставила?! я ведь единоутробная, а не редиска с рынка, чтобы кидать, где попало, ой, капля с ветки в глаз попала! или маленькая птичка гадит? нет, ты меня поближе к людям отнеси, а то бродячая собака или крыса ухо отгрызут… ага, рядом села, молочком кормит из сиськи, спасибо! я ведь хорошенькая, много места не занимаю, согласна на деревню, на все согласна…)
Машке же мысли никак не давались, ускользали, словно морские угри из мокрых рук. Машка настолько загипнотизировалась, тщетно пытаясь их ухватить, что и не заметила… Кстати, а что именно она не заметила? Или кого? Вначале она не заметила легкое облачко голубоватого тумана, а потом не заметила высокого статного мужчину, одетого в фиолетовый плащ. Невесть откуда взявшийся, он запросто и по-свойски подсел к ней, заведя странную и монотонную беседу.
Начало беседы усталая и замотанная молодая мамаша, видимо, проспала, ибо застала лишь последнюю фразу:
— Вот такая история…
Незнакомец замолчал и начал корчить малышке страшные рожи, которые ребенка ничуть не испугали и даже вызвали на бледном личике некое подобие улыбки:
(— этот дядя, конечно, не папа. И, вообще, в нем есть что-то нечеловеческое, но он мне нравится и даже больше, чем эта деревенская клюшка, в нем чувствуется сила.)
Потрепав малышку за крохотным розовым ушком, мужчина, словно нехотя, спросил ее маму:
— Ну, а какая история случилась с вами, милочка?
Мужчина казался достаточно молодым, но общался старомодно, даже для деревенской простушки. Особенно слух резанула милочка. Тем не менее, упрашивать не потребовалось и немудреный рассказ начался.
Сначала предполагалось наплести историю, придуманную еще в роддоме, в которою она уже и сама почти поверила. В роддоме у каждой второй матери-одиночки непременно присутствует такая трагично-героическая легенда про погибшего мужа — летчика-испытателя или бравого милиционера. Там же происходит и гуманное обучение вновь прибывших, чтобы людям не стыдно было в глаза смотреть.
Машкин муж «служил» заслуженным минером, красавец-офицер и примерный семьянин. Семь месяцев назад он подорвался на мине, откопанной любопытными детишками в песочнице. Мужу оторвало две ноги и руку, врачи долго боролись за его жизнь, но он все-таки умер. Машка сначала хотела сделать аборт, а потом решила родить ребенка в память о погибшем муже, их светлом чувстве любви и т.д., и т.п. Помимо роддома, такие слезливые истории уважают рассказывать многочисленные попрошайки в метро и пригородных электричках, в доказательство демонстрируя окружающим орущий сверток. В доказательство чего?
Если придирчиво и скрупулезно анализировать Машкину историю, некоторые ее детали покажутся не особо понятными — что делала мина в песочнице, бывают ли минеры заслуженными, почему заслуженные все-таки подрываются? Но ведь Машка не писательница и на более достоверный сюжет ее фантазии не хватило. А в общем-то и так достаточно жизненно получилось:
Подорвавшись, погиб ее дед во вторую мировую войну, говорят, и прадед погиб примерно так же в первую. В общем, решила Машка, и мужу негоже нарушать семейную традицию.
Йону, а на скамейку присел именно он, Машка решила не врать. Бесполезно. Его глаза так походили на осколки зеркала, и все немудреные секреты ее неискушенной души легко отражались в них. Йон невнимательно слушал исповедь очередной брошенной женщины. Все эти перипетии без особых изменений существовали и тысячи лет назад, и будут существовать до самого Судного дня. Пока жива человеческая раса. В Судный день, как и в прочую христианскую дребедень, Йон не верил, но признавал изрядный поэтизм некоторых библейских терминов. Сквозь кроны деревьев опускалось темное небо с легким намеком на звезды. Они едва виднелись из-за сильной облачности, но все-таки они были, такие же далекие и безучастные, как и миллионы лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138