Бандюганы стали ошарашенно переглядываться:
(— я не ослышался?)
(— да за такие речи…)
(— они чего, козлы, совсем страх потеряли?!)
Запал медленно закипал. Еще немножко огня и по стенке их глупые мозги размажет. Еще немного! И, казалось, Раду понял его взведенное состояние и сознательно продолжал провоцировать, добавляя куда больше, чем немного:
— Можете снимать свою охрану. Теперь охраняем мы.
Да, это уже вызов, за это без лишнего базара лоб зеленкой мажут. Каратыш и Отмычка замерли, ожидая сигнала к атаке, но Запал медлил, словно не он это, а жалкий трус, а ведь их трое на двое. Именно так, ведь худого одним ударом переломить можно. Но Запал медлил, ибо не нравились ему эти пидоры, руку на отсечение, особенно два бугая. Даже у его быков менее неприятные и злобные физиономии. Кстати, Худого тоже не стоит сбрасывать со счетов — злые, и пронзительные глаза смотрели в упор, не мигая. Буравили. А уж Запал знал силу своего взгляда — на многих коммерсантов достаточно глянуть и лапки к верху. Но здесь явно не барыги или коммерсанты, а у Худого такой самоуверенный вид, словно сейчас вытащит автомат из-за складок плаща и всех положит. Да кто же они такие? Черт дернул сюда зайти! Но и ретироваться нельзя, на карту поставлена их пацанская честь.
Шестым чувством Запал понял, что выяснение силы мускулов следует отложить. Не такой уж боец этот Отмычка, да и плечо побаливает, да и не то настроение, чтобы кулаками махать. Имейся у Запала еще и седьмое чувство, оно посоветовало бы не вытаскивать пушку с глушителем, а вежливо сказать до свиданья и быстро слинять. Но обладай он и седьмым чувством, так обошел бы стороной это гиблое место.
Между тем, Худой, удовлетворенно отметив замешательство, принялся разглядывать бандюков по очереди, каждому персонально улыбаясь. От этой кровожадной улыбки у Отмычке заледенела кровь в жилах, у Каратыша бешено запульсировали виски, а Запала пробила дрожь. Но только на мгновение. Надо действовать, и Запал свирепо, хотя и не очень уверенно, процедил сквозь зубы:
— Короче, так — мне этот гнилой базар совершенно не нравится. Поэтому предупреждаю.
Следом он, как заправский ковбой, выдернул пушку из-за пояса и метко выстрелил в коленку рыжего бугая — Нику, стоявшего слева в позе разгульной проститутки. Прямо в чашечку. После этого выстрела бугай должен был упасть, завопить благим матом, а его нахальные дружки броситься к нему, подхватить под руки и попытаться убежать. Запал еще не знал, позволить ли им убежать или затребовать бабки. Скорее всего, затребовать — вещица знатная висит на шее у худого, здоровенный бульник, уж не рубин ли?
Впрочем, эффекта от выстрела не последовало. Ни от звука, ибо пистолет с глушителем, ни от результата, ибо рыжий так и остался стоять, не пошелохнувшись, будто шариком от пинг-понга в грузовик кинули.
И это был очевидный эффект, ибо Запал изрядно подивился:
(— вот это шуточки…)
А потом последовал еще один эффект, очень даже неожиданный:
Бугай хрипло засмеялся и слегка отодвинулся от стенки, перестав ее подпирать. Ответом на это движение еле слышно прозвучал новый выстрел, на этот раз прицельно в живот:
(— вдруг у него бронированные наколенники? а на теле одна рубашка, грудь волосатая виднеется, и вообще, хватит церемониться!)
Смех стал громче, словно в желудке бугая включили дополнительный усилитель. Очень нехороший смех, очень нехороший. Отражаясь от стен, он безумно давил на перепонки. Ну не может один человек издавать такую отвратительную какофонию, для этого требуется по крайней мере дьявольский оркестр! Воздух вокруг неожиданно сгустился, стал липким и тяжелым и раскаленной сетью повис на плечах, мешая двигаться, запер дыхание. И, словно начали мять пенопласт или скрести ножом по пустой тарелки, холодок зародился в области копчика и начал рассеиваться по позвоночнику Запала. Очень нехороший холодок. И, совершенно невзначай, пронеслось в голове:
(— что-то здесь нечисто)
Перестав смеяться, и сделав слегка огорченное лицо:
(— мы же предлагали по-хорошему, а вы…)
Нику оскалился, и медленно, вперевалочку пошел на Запала. Наперерез бросился верный Каратыш — и вес больше центнера и специализация соответствующая — костолом. Однако, не все так просто. Одно ленивое движение руки и удивленный Каратыш, словно воланчик, перелетел через комнату и грохнулся на стол секретарши прямо под нос Худого. Хорошая у нас мебель, крепкая, даже такие значительные перегрузки выдерживает — стол прогнулся, заскрипел, но выдержал.
Каратыш грохнулся под нос Худого? Нет, это слишком образно — грохнулся прямо под его пальцы и зубы, ибо в следующие мгновения произошло вот что:
Сначала Худой театрально поднял вверх руки и, как пианист, берущий десятипальцевый аккорд, резко и размашисто опустил их на мощные мускулистые плечи. А Каратыш, надо сказать, слыл в бригаде изрядным пижоном — никаких тебе кроссовок и спортивных костюмов. Лакированные ботинки, аккуратно выглаженные брюки — чтобы аж стрелочка хрустела, белая накрахмаленная рубашка. Так вот, в местах соприкосновения с пальцами Худого, мгновенно начали расползаться красновато-коричневые круги. Казалось, его пальцы сделаны из стали, так легко они погружались в могучие плечи, разрывая мышцы, как марлю. Каратыш только тихо охал. А потом Худой впился зубами прямо в сонную артерию и начал пить ярко алую кровь.
(— да они ведь людоеды, и Армена съели, и нас не пощадят…)
Это зрелище так поразило Запала, что он даже не заметил, как Нику подошел впритык, уперся животом в дуло и нагло сообщил:
— Теперь ты можешь выстрелить еще один раз, а потом я расплющу твою бестолковую башку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138