О судьбе дочери Йона или о факте ее похищения он ничего не знал, но, по всей видимости, Лизу прятали в редакции под надзором амбалов. Незаметно проникнуть туда невозможно, все помещение — две смежные комнатки в цокольном этаже старого дома, два забитых окна.
Вечером опять звонил Раду:
— Привет тебе!
— …
— Не хочешь, не здоровайся. Я уже не обижаюсь на твою невоспитанность. А вот твой новый друг Армен, если и захочет поздороваться, то не сможет. Хотя уже и не захочет. Хороший был человек и его смерть на твоей совести.
— …
— Ты действуешь не в том направлении и пугаешь меня своей непредсказуемостью. То информацию обо мне выпытываешь, то каких-то головорезы нанимаешь, которые с утра крутятся вокруг редакции, вынюхивают.
— О ком это ты? Уже со страху мерещится?!
— Ну, может и мерещится… Знаешь, пока за тобой гонялся, что-то нервы изрядно пошаливать стали. Может, дружки пропавших пацанов-рэкитиров никак не угомоняться. В любом случае, времени на завершение операции осталось очень мало, катастрофически мало. Если, конечно, ты не собираешься мне подарить своего вампиреныша.
— Она не вампиреныш!
— Еще нет, не беспокойся. Но скоро будет. Знаешь, она такая хорошенькая, такая сладенькая, а я, чего совсем от себя не ожидал, оказывается, так люблю детей. В общем, не мог ее не поцеловать в нежную шейку.
До Йона не сразу дошел смысл сказанного:
— Ты хочешь сказать…
— А ты догадливый.
— Но ты не мог этого сделать!
— Уже сделал, уже. Не хотел, но вынужденная мера. И если через день Локкусом не поделишься, познакомлю Лизу с солнцем. Поверь, скрипя сердцем. И не надо к нашей истории приплетать посторонние сипы — даже если девочку отобьет милиция или еще кто, вряд ли они додумаются охранять небесное создание от солнечных лучей. И уж конечно не отдадут тебе — ты ведь не настоящий папочка!
— …
— Думаю, ты все понял. Итак, ближе к делу: завтра вечером мы должны совместно подготовить Лизу к рассвету следующего дня. Надеюсь, не последнего для нее. Я лично капну в молочко несколько капель того самого средства, которое принесешь ты. Ты ведь его принесешь?
— …
— И это не будет подсолнечное масло или канифоль?
— …
— Ну вот и договорились. Я знаю, ты согласен. Ну скажи это.
Слова с трудом протискивались сквозь сухое горло Йона и неестественно скрипели в трубке:
— Я сдаюсь. Но какие будут гарантии?
— Что ж, разумно. Давай обсудим.
РАЗВЯЗКА
Жизнь тяжела, но, к счастью, коротка.

Каждые десять-пятнадцать минут Валерика нетерпеливо смотрела на Йона, ожидая от него хоть какой-то реакции, но напрасно. Наконец, она не выдержала:
— Ну, и какой у тебя план?
— Никакого. Я согласен на условия брата.
— Неужели ничего нельзя придумать?
— Ничего. Ничего хорошего. Придется смириться.
— Смириться?
— Да, именно. Завтра ночью мы принесем в редакцию Локкус и дадим несколько капель Лизе. Утром ее положат на солнечный свет для проверки. Если все пройдет нормально, нам вернут ребенка.
— И что, мы отдадим весь Локкус?
Йон вместо устного ответа написал на бумаге:
Нет. Небольшую часть. После чего громко сказал:
— Не хочу рисковать дочкой, а годом больше или меньше… Отдадим все.
(— ага, так я тебе и поверил) — откомментировал эти слова Раду, слушающий разговор из редакции:
— Нику, проверь добычу!
Нику приоткрыл дверь в соседнюю комнату, где в свете небольшой настольной лампы на столе лежала маленькая девочка Лиза и спала, мирно посасывая соску. А может и не спала вовсе, а притворялась. Эти маленькие детки, они такие хитрющие:
(— oro-ro! прямо-таки плохой детективчик вокруг меня разыгрывается. этот мерзкий дядька сначала больно прокусил шею, аж до крови пошла, потом держали в кромешной тьме… хорошо еще, что иногда кормят да пеленают. а, знакомые голоса слышатся, ну, наконец-то, пришли папочка с мамочкой меня выкупать, значит, согласны выкуп этим негодяям заплатить, значит — любят)
Йону не терпелось подойти к дочке, взять ее на руки, но Раду остановил родительский порыв, перекрыв рукой дверной проход на уровне головы.
— Еще успеешь. Локкус с тобой?
— Да.
— Весь?
— Да.
— Как говориться, врешь и не краснеешь. Ну да в отличии от тебя я не особо жадный. К тому же уверен, что опытные люди сумеют провести химанализ состава и определить формулу.
— Блажен, кто верует.
— Ладно, давай еще раз о деле:
Окно в комнатку, где сейчас спит Лиза, забито фанерой. Предпоследнее дело рукодельника Армена. А за фанерой его последнее творение — железная решетка. Специально заказали, чтобы отбить у тебя авантюрные мысли. За решеткой — вырубленные кусты. Очень старался Армен, даже руку поранил. Тут я и не вытерпел… Перед рассветом дам Лизе несколько капель, выломаю фанеру и… будем в приятной компании ожидать вечера.
— Все станет понятным почти сразу. Зачем здесь сидеть до вечера?
— Вам может и незачем, а нам спокойней будет.
— Не понял…
— Мой сверхчувствительный магнитофон умеет улавливать даже шепот, но не мысли. Вот выйдешь отсюда и кто знает, что надумаешь. Может, дом подожжешь или настучишь на нас — так и так, мол, сидят в редакции злые преступники. Нет уж, разлюбезный братец.
— И что мы будем делать?
— Рассказывать друг другу о нашей прошлой жизни. Поди ведь, столько веков не виделись, столько событий. До вечера проболтаем, а потом наши пути разойдутся, как в море корабли. Словно в патриотической песне: Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону.
— Очень надеюсь! Но ждать будем молча — никакого желания общаться у меня нет.
— Ну и зря…
Незадолго до рассвета Лиза заплакала. Джике, успевший освоить нехитрые премудрости общения с ребенком, поспешил проверить, не намокли ли пеленки и вынес вердикт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138