Мур стоял у ворот, считал их и пропускал во двор; тем, кто опаздывал, он дела
л замечание, а Джо Скотт, со своей стороны, добавлял два-три словечка покр
епче, когда они входили в цех; однако ни хозяина, ни старшего мастера нельз
я было упрекнуть в излишней суровости; ни тот, ни другой не были грубыми ил
и жестокими людьми, хотя такое впечатление и могло создаться, ибо один оп
оздавший рабочий был оштрафован; Мур тут же у ворот взял с него пенни и пре
дупредил, что в следующий раз взыщет вдвое.
В подобных случаях правила, разумеется, необходимы, и понятно, что чересч
ур строгие и жестокие хозяева вводят у себя чересчур строгие и жестокие
правила, иногда даже и бесчеловечные, как это бывало в описываемое время;
но хоть я и показываю характеры, далекие от совершенства (каждое лицо, выв
еденное в этом романе, будет страдать кое-какими недостатками, ибо перо м
ое отказывается рисовать идеальные образы), однако я не ставлю своей зад
ачей показывать совсем уж скверных, порочных людей. Истязателей детей, м
учителей и тиранов я препоручаю ведению тюремщиков: романист же вправе н
е пятнать страниц своей книги описанием их позорных деяний.
Я не стану терзать моего читателя, поражая его воображение рассказами о
бичеваниях и побоях, но рада буду оощить ему, что ни Мур, ни его старший мас
тер ниразу не ударили ребенка из числа работавших на фабрике. Правда, Джо
однажды высек собственного сына за ложь и упорство во лжи; однако, будучи,
как и его хозяин, человеком уравновешенным, спокойным и благоразумным, п
редпочитал избегать телесных наказаний.
Мур бродил по фабрике, заходя то в красильню, то на фабричный двор, то на то
варный склад до тех пор, пока не рассвело. Но вот наконец взошло и солнце,
Ц бледное, бесцветное, словно ледяной шар, Ц оно показалось из-за темно
го гребня холма, слегка посеребрило тускло-свинцовый край плывшего над
холмом облака и словно нехотя заглянуло во все концы той лощины, или узко
й долины, за которой мы с вами наблюдаем. Пробило восемь часов; огни на фаб
рике погасли; прозвучал сигнал к завтраку; дети, освободясь на полчаса от
своего тяжкого труда, принялись за еду; в корзиночках у них был хлеб, а в ма
леньких жестянках Ц кофе. Будем надеяться, чтоэтот скудный завтрак утол
ит их голод, и очень жаль, если это не так.
Теперь наконец Мур покинул фабричный двор и направился к своему жилищу.
Оно было расположено недалеко от фабрики, но живая изгородь и насыпь по о
бе стороны дорожки придавали ему вид уединенного, тихого уголка. Это был
небольшой, чисто выбеленный домик с зеленым крыльцом; возле него, так же к
ак и под окнами, вытянулись тонкие коричневые стебли вьющихся растений,
еще совсем голые, но обещавшие одеться к лету пышной листвой и цветами. Пе
ред домом расстилалась лужайка, были разбиты цветочные грядки, на их тем
ных полосах кое-где в укромных уголках из земли уже пробивались первые р
остки подснежника и изумрудно-зеленого крокуса. Весна в этом году была п
оздняя; зима была суровой и затяжной, последний снег сошел только перед л
ивнем прошлой ночью, и отдельные его клочья еще тускло белели кое-где на с
клонах холмов и на их вершинах; на лужайке, на пригорках и под живой изгоро
дью трава была не сочно-зеленой, но блекло-желтой. Позади домика возвышал
ись три стройных дерева, не особенно раскидистых, но так как у них не было
соперников, то и они радовали взгляд и хоть немного украшали садик. Таким
было жилье Мура; это уютное гнездышко, созданное для тихих радостей, для с
озерцательной жизни, показалось бы тесным человеку энергичному и често
любивому.
Скромное, приятное жилье это, очевидно, не слишком привлекало к себе влад
ельца; не входя в дом, Мур взял из-под навеса лопату и принялся работать в с
аду. С четверть часа он копал землю, когда вдруг отворилось окно и женский
голос окликнул его:
Ц Eh bien! Tu ne deje?nes pas ce matin?
Ты что же, решил сегодня не завтракать? (фр.)

Мур ответил тоже по-французски, и дальнейшая беседа между ними продолжа
лась на том же языке; однако я предпочитаю перевести тебе, читатель, их раз
говор.
Ц А завтрак готов, Гортензия?
Ц Конечно, уже с полчаса, как он тебя ждет.
Ц И я тоже жду; я голоден как волк.
Бросив лопату, Мур поднялся на крыльцо и узким коридором прошел в малень
кую столовую, где был уже приготовлен завтрак Ц кофе, хлеб с маслом и отню
дь не английское блюдо Ц пареные груши. За столом хозяйничала дама, толь
ко что беседовавшая с ним. Я хочу описать ее, прежде чем продолжать повест
вование.
Эта особа высокого роста, в меру полная, выглядела чуть постарше Мура Ц е
й было лет тридцать пять; у нее были очень темные волосы, накрученные на па
пильотки, румяные щеки, короткий нос и черные глазки-бусинки. Нижняя част
ь лица казалась тяжеловатой в сравнении с верхней, так как у нее был низки
й лоб, изрезанный морщинами; выражение лица не то чтобы злое, однако неско
лько недовольное; ее внешности было нечто забавное и вместе с тем раздра
жающее. Особенно нелепым был ее костюм Ц полотняная кофта в полоску и ко
роткая шерстяная юбка, открывавшая до щиколоток не слишком изящные ноги.

Читатель, тебе, конечно, показалось, что я вывела перед тобой неряху? Вовсе
нет. Гортензия Мур (она приходилась Муру сестрой) была хозяйственной и ак
куратной женщиной; юбка, кофта и папильотки составляли ее домашний утрен
ний наряд, в котором она привыкла до полудня «заниматься хозяйством» на
родине. Она не считала обязательным для себя одеваться на английский лад
только потому, что вынуждена была жить в Англии;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33