Ч Ты, тать, мою серебряную лжицу хлебальную украсть спроворил! Грех тебе
. Подавай хапаное!
Рослый дьякон соскочил с коня, вытряхнул мешок Долгополова, подхватил за
звеневшую увесистую ложку, подал батюшке. Купец пал на колени, сдернул ры
сью шапку, стал большие кресты класть, стал лбом в землю бухать:
Ч Богом клянусь, не брал! Подсунул кто-то, не иначе Ч сатана…
Дьякон загнул Долгополову салазки, в меру потрепал его и, подбив левый гл
аз, оставил купца лежащим на снегу, в безмолвии.
Затем духовные лица, оба-два с отцом Прокофием, поскакали обратно, радуяс
ь и славя бога.
Остафий же Трифонович, заохав, приподнялся мало, спросил ямщика-парнишк
у, не закрылся ли, мол, поврежденный глаз, тот ответил: «не совсем чтобы»; До
лгополов, благословясь, встал, вынул из денежной кисы медный сибирский с
двумя соболями пятачище, приложил его к опухшему глазу, обвязался белым
платком, сел в сани, с горестной ухмылкой взглянул на истоптанное в сугро
бе место и тяжело вздохнул.
В первопрестольный град Москву прибыл он в середке марта. На окраинах, на
д Кремлем и за Москвой-рекой по рощам граяли грачи, встречали весну, гнезд
а вили. Остафий Трифонович то и дело на соборы, на монастыри, на церквушки
крестился, аж десная рука устала, аж зазябла голова. Ну и храмов божьих, ну
и звону на Москве!
По иным улицам и переулкам, где проезжал купец, особливо на Варварке, мног
ие дома как бы нежилые: двери заколочены, стекла в окнах побиты.
Ч А это, вишь ты, в третьем годе чума в Москве шалила, поди, слыхал?
Ч пояснил седоку старик-возница. Ч Ена, чтоб ей лихо было, тьма-тьмущую
народу загребла, прямо счету нет.
Долгополов остановился в купеческом подворьи, у знакомого купца-раскол
ьника Нила Титова. Посещал Рогожское кладбище , в чуму 1771 года отведенное с
тарообрядцами для погребения. В нововыстроенной деревянной часовне со
бирались многие раскольники-капиталовладельцы.
Долгополов старался завязать с ними торговые дела с расплатой векселям
и, но раскольники, сами жохи, видели Долгополова насквозь, в руки не давали
сь.
Бродил Долгополов по кабакам, трактирам, иногда бывал вполпьяна, а больш
е притворялся пьяным, вынюхивал, чем дышит народ московский, нельзя ль, мо
л, из подслушанных речей какую ни есть корысть себе извлечь.
А народ по кабакам собирался разный. Тут тебе и младший повар княгини Ува
ровой с приезжим из деревни земляком пришли продернуть по стакашку сиво
драла. Тут тебе с фиолетовым запойным носом долгогривый монах-бродяга
Ч на груди жестяная кружка с образком, десятый год собирает на сгоревши
й прошлым летом храм Преполовения в несуществующем селе Крутые Задки Ч
человек бывалый, беспаспортный, битый, не единожды в тюрьме сиживал. Тут и
воинственный будочник Ч угощает его пойманный на барахолке жулик: «Не в
еди, дяденька, в приказ, пойдем выпьем». У жулика Ч желтая опухшая рожа, ще
ка подвязана просаленной тряпицей, из-под тряпицы кончик носа и рыжий ус
торчат. А больше всего пригородных крестьян в добрых овчинных тулупах, и
звозчиков и господских челядинцев в цветных камзолах, в сермяжных свитк
ах, в стареньких ливреях. Большой трактир Ч «распивочно, навынос» Ч зан
ял нижний этаж каменного дома у Петровских ворот.
Вечер. Чадят под потолком заправленные деревянным маслом два фонаря, на
кабацкой стойке сальные свечи; плешивый чахоточный целовальник, послюн
ив пальцы, то и дело срывает со свечи нагар. Меж грязными столами с пьющей
братией шныряют половые Ч парни в красных рубахах с засученными рукава
ми, в руках деревянные, а то и железные подносы, на подносах штоф с водкой, с
такашки, кучками разложены огурчики, рыжики, рубленое осердие, печенка. Ш
ум, крики:
Ч Эй, половой! А поджарь мне на три копейки рыбки боговой, салакушки…
Ч Сбитню, сбитню нацеди погорячей…
Ч А ну, завари на пробу китайской травки, по-господски желаю!
Долгополов съел целую селедку, рыгнул, брусничного квасу запросил. За од
ним столиком сидел с ним молодой приказчик богатого купца Серебрякова.

Ч А где ж твой хозяин торговлю имеет и промышляет чем? Ч пришепетывая, з
аговорил с незнакомцем Остафий Трифонович.
Ч А как же! Ч встряхнул кудрями шустрый молодец. Ч Наша лавка на три рас
твора упомещается в Красных рядах, аккурат насупротив храма Василия Бла
женного. Ситцы, сукна, шелк, веревки, хомуты.
Ч Так-так-так. Веревки?
Ч А как же! Мы веревки на Волгу продаем, опять же на Макарьевскую ярмарку.
Нам веревки ржевские фабриканты поставляют. А как же!
Ч Так-так-так. Эй половой! Ч весело крикнул Долгополов и стал бороденку
свою на пальчике крутить. Ч А ну-ка, друг, спроворь полштофика винца да яи
шенку на двоих, глазунью. Ч И обратясь к молодцу:
Ч А знаешь, кто пред тобой сидит? Я пред тобой сижу, ржевский купец Аброси
м Твердозадов, фабрикант.
Приказчик открыл рот и вытаращил глаза. Долгополову показалось, что малы
й сомневается в истинности слов его, и, чтоб убедить приказчика, заметил:

Ч Ты не взирай, голубь, что одежонка скудная на мне, здесь кабак, опасаюсь
в сряде-то обснимают. А в церковь, скажем, я в бобрах хожу, человек я самосил
ьный.
Веснушчатое лицо молодца сразу поглупело, он встал, осклабился, сладким
голосом сказал:
Ч Ах, какая честь… Я даже сести теперича не смею.
Ч Садись, садись… Молви-ко ты мне, парень хороший, сам-то дома?
Ч Нету-с, Ч робко присаживаясь, ответил молодец. Ч К Троице-Сергию гов
еть уехали Сила Назарыч-то, грехи повез. И с хозяйкой со своей. И с доченько
й, с невестой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31