Ну, допустим, батюшка есть прирожденный царь-расца
рь, Творогову-то от этого не легче, нешто Творогов не знает, что Стеша вот к
ак ублажала батюшку и навовсе согласна бы уйти к нему… Не зря же при всей л
юбови его к изменнице Иван Александрович сколько раз принимался колошм
атить, трепать за длинные косы вероломную, ветреную Стешу. Да… Только три
дцать два года ему стукнуло, а глянь Ч в черные кудри его стала вплетатьс
я седина, и весь молодцеватый вид его начал как-то блекнуть, как в знойное
лето степь.
Однажды в минуту душевного волнения подвыпивший казак непрошенно влом
ился в хибарку Горбатова, взял его за рукав и, задвигав бровями, молвил:
Ч Слышь, офицер, ваше благородие. Душа у меня чегой-то закачалась, сон про
пал. Ответь по правде истинной: царь ли он, наш батюшка?
Ч Что ты, Иван Александрыч! Ч с возмущением вскинул Горбатов свое откры
тое чистое лицо, обрамленное волнистыми белокурыми, подрубленными по-ка
зацки волосами. Ч Без сомнения, царь… В противном случае ужли ж я пошел б
ы за ним? Самый доподлинный Петр Федорыч.
Ч На мою стать, ежели он, верно, Петр Третий, уйти бы ему опять к римскому п
апе в сокрытие… Тогда и мы бы разбрелись по домам. А то ему и нам худо будет.

Ч А ты почему же, скажи-ка, пошел за государем?
Ч Я? А по глупству!.. Овчинников с Горшковым подзудили Ч иди да иди… Ну, а т
ы пошто из офицерского званья приник к мужичью?
Ч Отнюдь не по глупости, Иван Александрыч. Я, так сказать…
Ч С высокого барского ума? Ч насмешливо и раздраженно перебил Творого
в, потеребливая свою темную бороду.
Ч Ну, уж с барского, Ч обиженно проговорил Горбатов. Ч Просто душа потя
нулась к государю, поскольку он свое знамя за бесправный народ поднял.
Ч Стало, народ ты пожалел? Ч Серые, хитрые, глубоко посаженные глаза Тво
рогова ухмыльнулись. Ч А мне сдается, на вольную жизнь потянуло тебя, как
осу на мед: всласть поесть да попить, в веселый марьяж с девками позабавит
ься… Вот ты из голодного Оренбурга-то и метнулся в нашу шайку… А теперь во
т…
Ч Что?
Ч Попал в стаю, лай не лай, а хвостом виляй!
Горбатов неприязненно прищурился на Творогова.
Ч Обидно мне от тебя слышать это, Иван Александрыч! Ей-ей, обидно.
Ведь ты Военной коллегии судья и должность главного писаря до сей поры п
равишь. Нешто не ведомо тебе, что я выпиваю редко, а девки мне и на ум не идут
? Да и зазорно было бы свою голову класть за такое добро… Ведь головы-то на
ши считаны, Иван Александрыч, расплаты не избежать нам. Ну что ж, ведь на эт
о мы и шли с тобой. Так ли?
В офицерскую избу вечерние сумерки вплывали. На столе Ч склянка с черни
лами, два гусиных пера, песочница, исписанные листы бумаги Ч списки ново
прибывших: кто с чем пришел, есть ли конь, каково вооружение.
Творогов, все время стоявший возле офицера, покачнулся под ударами его с
лов Ч «не избежать расплаты», сел на скамью, опустил голову. Вздохнув и ра
з, и два, он уныло сказал:
Ч Все в гору, в гору с батюшкой-то лезли, а теперь под гору бежим…
Дермо наше дело, собачье дермо на лопате… От веселой нашей игры эвот я сед
еть зачал, Ч казак уставился напряженным взором в пол, омраченное лицо е
го окаменело.
Ч Не печалуйся, Иван Александрыч, на нашем пути еще не одна гора и не одна
удача будет. Силы накопим, по России с дымом, с грохотом пойдем! А крестьян
ства там, в России-то, да всякого обиженного люда великое множество… Пуст
ь простой народ знает, что и у него есть заступники, что он, бездольный, мож
ет голову поднять да правды себе потребовать. Наше дело взбудить спящих,
внушить им это. Понял ли меня, Иван Александрыч?
Творогов вскочил с места.
Ч Ты, господин Горбатов, точь-в-точь как Падуров говоришь… Эх, ни в ком в в
ас разума настоящего нет, ни в ком! Ч выкрикнул он, насупился и, не простив
шись с хозяином, быстрым шагом вышел вон.
На улице рабочего поселка, во дворах, на огородах и за пределами Белорецк
ого завода почти та же картина, что и в Берде: пестрые толпы народа, верблю
ды, кони, сияющие сквозь сутемень златогривые костры, говор на разных язы
ках, крики, смех. У костров казаки вприсядку пляшут.
Движется шагом конная сотня башкирцев, лошади вспотели, над ними легкове
йное облачко, они притомились в быстрой, недавней дороге.
Ч Эй, котора место бачка-осударь? Кажи дорога! Ч вопрошает вожак башкир
ской сотни.
С презрением посматривая по сторонам, чинно и лениво шагает по дороге ка
раван навьюченных верблюдов. Калмыки и киргизы, шумно перекликаясь, став
ят свои «дюрты» из серой кошмы и решетчатых щитов, сколоченных из деревя
нных реек.
Четверо конных казаков, в их числе палач есаул Иван Бурнов и Ермилка.
Вот они разъезжаются в разные стороны, останавливаются у каждого костра
, громко возглашают:
Ч По приказу его величества, завтра с полден в поход!
Ермилка, подбоченившись, трижды играет в трубу, трижды возглашает. Он люб
ит красоваться. На правой его руке золотое обручальное кольцо. Перед вел
иким постом поп Иван венчал их с Ненилой в церкви. Ненила теперь пишется: «
казацкая женка Ненила Недоскокина».
Отец Иван, не отстававший от Пугачёвской толпы, на масленой неделе «соск
очил с зарубки», снова ударился в пьянство, пропил обе пары сапог, подарен
ных ему Ванькой Бурновым, тот поучил его кнутом и пригрозил повесить. Но в
се обошлось благополучно.
Итак, над Уральскими горами предвесенние полыхают звезды, всюду немая, о
т земли до неба, тишина: птица не взлетит, собака не взбрехнет, все погрузи
лось в непробудный сон Ч завтра выступать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31