Он в трезвой полосе теперь и на все руки мастер
: приводит новых людей к присяге, поминает убитых в сражениях:
Ч «Помяни, господи, во царствии твоем нашего казака-воина Сергия, нашего
есаула-воина Митрофания, нашего убиенного атамана-воина Андрея». Помин
ая их в молитвах, он упирает на слово «нашего», дабы в небесах не произошло
путаницы, не смешали бы там за великими делами душу какого-либо голицынс
кого злодея с праведной душой павшего за веру, царя и отечество, скажем, ат
амана Андрея Витошнова. Помогает он также на кухне, учит Ермилку и Ненилу
азбуке, чистит царю-батюшке сряду, ловит для царского стола рыбу.
Пугачёв, бывало, нет-нет да и пошутит с ним:
Ч Ты, поп Иван, вижу, стараешься… И прилепился ко мне крепко!
Ч Все упование мое в тебе, царь-государь.
Ч Ну, так я тебе попадью приглядел. Правда, что она из татарок, жена муллы,
а муллу я повесил.
Ч А пригожа ли татарка-то, царь-государь, да молода ли?
Ч Прямо раскрасавица! И не перестарок, а в самом прыску.
Ч Не подходящее дело, царь-государь. Мне бы какую кривоглазую бабу-раск
орячку.
Ч Ха-ха-ха… Пошто так?
Ч Молодую да красивую Ванька Бурнов себе приспособит.
Загудел, залился, рассыпался по всему лесу трезвон колоколов, и вслед за т
ем грянул с заводской батареи пушечный выстрел. Завод торжественно встр
ечал своего заступника, по-царски.

Пока Пугачёв ходил с атаманами и отцом Иваном в баню, да после бани отдыха
л, Андрей Горбатов готовился чинить государю подробный доклад о заводе.
Он побывал в канцелярии, рассмотрел там планы, указы, побеседовал со стар
ыми штейгерами, затем, уже вечером, направился в управительский дом, где о
становился Пугачёв.
Дом был хороший, просторный, в лапу рубленный из кондовых сосен.
Пугачёв со своими ближними поместился в небольшом, но уютном зальце. Под
потолком бронзовая люстра, на столах и по стенам бронзовые же подсвечник
и, кенкеты, шандалы Ч все эти отличные, тонкой работы, вещи были отлиты зд
есь же, на заводе. Большой, из латуни, самовар, тоже местного изготовления,
пускал на столе пары и шумел, как сухой веник, когда им с усердием метут по
лы. Пугачёв с атаманами и Кинзей Арслановым, держа зажженные в подсвечни
ках свечи, столпились возле висевшей на стене картины. Они звонко хохота
ли, отпускали чудаковатые словечки по поводу изображенной на облаках го
лой красотки.
Ч Слышь, Чумаков, Ч прыская в горсть, шутил Творогов. Ч Да уж не твоя ли э
то духовная? Вишь, развалилась, и левая ножка у нее кабудь покороче…
Ч Ты тоже брякнешь, Ч притворно обидчиво возразил Чумаков, уткнув в гру
дь широкую, с проседью, бороду.
Ч А до чего гладка, до чего гладка! Ч восторгался Творогов, рассматрива
я картину. Ч Не ущипнешь…
Ч Я видел девку, Ч проговорил хмурый усатый Данилин, Ч ну, так та горазд
поздоровше этой будет. Она щеки да шею жиром смазывала, ее, вишь, застраща
ли, что, мол, кожа лопнет…
Ч Стой! Я знаю, кто это срисован, Ч сказал Пугачёв, освещая картину свечо
й. Ч Это либо Апраксина графиня, либо Строганова Танька в пьяном положен
ии. Я их знавал. Их, бывало, приоденут, приоденут, а они все с себя до нитки пр
омотают, нагишом и сидят по неделе в горнице. Вот те и графини!
Ч Нет, государь, Ч сказал вошедший Горбатов. Ч Здесь изображена богин
я Венера… Вот и серпик месяца в её волосах запутался. Это из греческой дре
вней религии.
Ч Верно, верно! Ч вскричал Пугачёв. Ч Я в Греции бывал, и у турецкого сул
тана. Да вот, послухайте…
Все обратили улыбчивые взоры к Пугачёву. После баньки, после сытой трапе
зы, а впереди Ч самовар кипит, настроение у батюшки хорошее, уж он что-ниб
удь да «отчубучит». Когда на душе у Емельяна Иваныча спокойно, он мог пора
ссказать о всяких занятных в его жизни приключениях. Он при этом так иску
сно перемешивал бывшее с небывшим, правду с вымыслом, что подчас и сам уди
влялся, сколь складно получается. Впрочем, подвирал он с умом и на пользу д
ела. Удивленные слушатели или взаправду верили его рассказам от слова и
до слова, либо только притворялись, что верят, и все же в немалом восхищень
и думали: «Хоть батюшка иным часом и плетет лапти с подковыркой, а под коне
ц, глядишь, и на всамделишную жизню повернет, людям на поученье… поистине,
у батюшки ум густой, охватистый».
Вот Емельян Иваныч поставил подсвечник со свечой на стол, подбоченился и
, не спеша расхаживая по горнице, начал:
Ч Как-то заходим мы с султаном к нему в гарем, оба выпивши. Ну, там всякие ц
веточки, древеса разные произрастают, маленькие попугайчики перепархи
вают с веточки на веточку, а султанские жонки в водоеме плавают, аки белор
ыбицы. И показывает султан пальцем: «Вот, говорит, ваше самодержавное вел
ичество, Петр Федорыч Третий, взгляните на это мое сокровище, главную жен
у-супругу. Поступила она, говорит, ко мне трех пудов весу, и кажинный год, го
ворит, по пуду надбавляет, а живет семь лет у меня в гареме и вес имеет деся
ть пудов без трех фунтов». Вот султан команду подал ей: «Вылазь на сухое ме
сто!» Как она из воды вылезла, да трепыхнулась, так у меня, верите ли, аж в го
лове круженье сделалось.
Поцеловал я султана в маковку и спрашиваю по-французски: «Как это, ваше су
лтанское величество, могло статься, чтоб молодая красотка этаким пышным
телом обросла?» Султан ответствует: «А чего же ей, ваше самодержавное вел
ичество, белые телеса не растить, ежели она проснется, в водичке поплавае
т, полбарана умнет, кофием запьет, да опять на боковую». Ну, султан, конешно,
старый, я молодой. И спознался я с ней ночью, стражу подкупил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31