«Егда императрица Елизаве
та Петровна, отыде на вечное блаженство, соизволила скипетр российского
государства вручить природному наследнику, великому нашему государю П
етру Федоровичу, и все государство ему присягало. И вы не причастны ли был
и той же присяге? И равным образом той же казни божией будете достойны, яко
отступники-нарушители христианского закона, что изгнала государя свое
го». Письмо заканчивалось так: «Да полноте нас стращать и угроживать. Мы с
трастей ваших очень не опасны. Ежели хотите вы идти против нас, то мы давно
милости просим, идите, а по вашему предложению быть ничего во удовольств
ие вам не может и переписок никаких больше принимать от вас не хотим. А от
государя нашего прислано полное наставление, чтоб с вами поступать спер
ва сердечно, по-христиански. А видно, вы не хотите совсем его величеству с
лужить и повиноваться, так и полно вами более дорожить».
Это письмо было вручено Симонову. Подъехавшие под стены крепости казаки
кричали солдатам:
Ч Эй, служивые! Довольно вам голодать, сдавайтесь! Все царицыны войска ба
тюшка побил. Уфа батюшкой взята, Казань с Самарой взяты! А Оренбург, в само
й крайности, с голодухи пухнет. Сдавайтесь подобру-поздорову.
А солдатки, имевшие жительство в городке, по наущенью казаков голосили:
Ч Эй, мужнишки, кисла шерсть! Сажайте своего коменданта с офицерами в вод
у да вылазьте из крепости!
Чтобы поднять среди гарнизона смуту, подсылались в ретраншемент разные
беглые солдаты, погонщики, отчаянные казаки. Полковнику Симонову огромн
ых трудов стоило держать голодающий гарнизон в повиновении. Он внушал за
щитникам, что от мятежников нельзя ожидать теперь пощады, так уж не лучше
ли умереть с честью, без нарушения присяги.
На помощь извне никакой надежды у Симонова не было. Напротив, в начале апр
еля явился в городок атаман Овчинников с остатками воинских сил, уцелевш
их под Татищевой. Таким образом, силы осаждающих значительно возросли, с
илы же осажденных с каждым днем иссякали. Их донимал голод, холод. Солдаты
вываривали лошадиные обглоданные собаками кости, даже ели мясо лошадей,
павших сапом. А когда все было съедено, варили из глины подобие киселя и им
питались.
А весна все ширилась, сгоняла последние сугробы по сыртам. Всюду дружная
капель и солнце, на деревьях набухали почки, воробьи и разные птички-свир
истелочки словно с ума сошли, голосистый жаворонок завел свою нескончае
мую песенку, в лесной чащобе закуковала кукушка.
Трудно душе человеческой по весне в неволе быть, в окруженной врагами кр
епости… Еще труднее умирать…
…Настало 14 апреля. Ранним утром, когда солнце, озаряя весенние небеса, вып
лывало из-за горизонта, дозорный приметил с крепостной церкви необычное
в городке движение. Он тотчас сообщил коменданту. И вот все начальство и к
то мог держаться на ногах высыпали на вал крепости.
С вала видно было, как из городка большими партиями выходят и выезжают ка
заки. Они в полной боевой готовности Ч с пиками, с ружьями, с двумя знамен
ами. Их провожают женщины и дети.
Ч Гляньте-ка, гляньте, Иван Данилыч! Ч обращаясь к Симонову, радостно кр
ичит капитан Крылов. Ч И пушки за ними… Раз, два, три… Пять! А ведь это несп
роста, ей же богу, неспроста!..
Ч А знаете что? Ч взволнованно бросает Симонов рядом стоявшему с ним Кр
ылову. Ч Это значит, что к нам выручка идёт… А казачишки навстречь…
Уж поверьте… Слава богу, слава богу! Ч Симонов крестится, и шрам на его ще
ке от прилива крови синеет.
Все защитники сразу взбодрились. «Как будто мы съели по куску хлеба, кото
рого давно не видывали, и это укрепило наши силы», Ч вспоминали они впосл
едствии.
Симонов не ошибся. Накануне, в начале ночи, разъезды донесли войсковому а
таману Каргину, что по направлению к Яицкому городку движутся воинские о
тряды. Тогда атаман Овчинников ночью всех поднял на ноги, перед утром сфо
рмировал отряд из пятисот казаков, части заводских работников с калмыка
ми, взял пять пушек, и вот громада выступает из городка в поле, чтоб задерж
ать врага.
Тем временем генерал-майор Мансуров, совместно с Г. Р. Державиным, 6 и 7 апре
ля заняли крепости Озерную, Рассыпную и Илецкий городок, в котором разог
нали толпу мятежников и захватили четырнадцать пушек. Подойдя к Иртетск
ому форпосту и рассеяв пушечными выстрелами передовой отряд яицких каз
аков, Мансуров принужден был остановиться. «Ведь транспорт мой, будучи н
а санях, стал, Ч доносил он Голицыну. Ч Здесь снег весь пропал, на санях п
родолжать путь никак не можно».
Не дожидаясь сформирования колесного транспорта, Мансуров пошел впере
д и возле тесного прохода у речки Быковки, недалеко от Рубежного форпост
а, встретил Овчинникова.
Началось военное состязание. Казаками руководили Овчинников, Перфилье
в, Дегтярев.
Генерал Мансуров, выставив на берегу Быковки семь орудий, начал переправ
у. В первую голову переправились выступивший из Оренбурга Мартемьян Бор
один со своими казаками и подполковник Бедряга с тремя эскадронами кава
лерии. Затем переправилась пехота. Для Пугачёвцев бой был неудачен: арти
ллерия Мансурова работала прекрасно и действия частей его отряда хорош
о согласованы, тогда как пушки мятежного казачества отстреливались вял
о. А самое главное, силы сражающихся были слишком неравны: на каждого Пуга
чёвца приходилось по два мансуровца. Под конец боя мятежники, дрогнув, по
бежали. Дегтярев с двумя хорунжими попался в полон, Овчинникову же с Перф
ильевым с частью казаков удалось прорвать окружение и скрыться в степи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31