– Что за чертовщина здесь закрутилась, Катков? Я просил вас передать ей, чтобы она не тратила понапрасну время. А она все-таки приперлась.Уголком глаза я наблюдал за Скотто. Мастерски владея собой, она совершенно естественно притворилась, будто перемена языка сбила ее с толку.– Все зависит от того, как на это посмотреть, господин Рабиноу, – ответил я тоже по-русски. Почему он разговаривает со мной таким тоном, будто я нахожусь у него в подчинении или, по крайней мере, с ним заодно? – Откровенно говоря, на вашем месте я бы сильно надеялся, чтобы дело обстояло именно таким образом. Кроме того…– Послушайте, Катков, – перебил он, – когда потребуется ваш совет, я вам об этом скажу. Вы меня поняли?– Я-то понимаю, но и вы должны кое-что понять. Я у вас не мальчик на побегушках, и мне не по душе ваши намеки.– Ну что ж, сказано вполне откровенно.Скотто удостоила меня ободряющей улыбки. Рабиноу ее заметил, но не понял, что бы она означала. Но я отлично все понял. Теперь мне стало ясно, зачем мы здесь.– Может, вам действительно лучше позвонить своим адвокатам? – скромненько так попросила Скотто тоже по-русски. И выждав, когда Рабиноу оправится от смущения, продолжала: – А пока что, может, вы соизволите упомянуть и о своем складе в штате Мэриленд, откуда был вывезен контейнер с двумя миллиардами баксов?– Склад вовсе не в Мэриленде, а в Хейгерстауне, – перешел он на английский, не желая признавать, что Скотто и здесь уложила его на обе лопатки. Она лишь кивнула с каким-то странным выражением на лице.– Ну, продолжайте дальше, агент Скотто. Вы же эти грузы не проверяете. Их отправляют без таможенного досмотра.– Но ведь отправитель и получатель – ваши компании.– Не могу же я за всем усмотреть и отвечать за все, что происходит на местах.– Но кто-то все-таки должен нести ответственность.– Вы полагаете, что меня тоже задействовали? – спросил он.– А разве не так?– В целом все возможно.– В таком случае что вы намерены предпринять?– А кто говорит, что я не предпринимаю? Посмотрите, я проверил все свои записи: то здание в Балтиморе арендовала компания «Коппелия пейпер продактс».– Для нас это не новость. О ней мы знаем.– И знаете, что именно эта компания отправила контейнер с деньгами?– Даю голову на отсечение, что это так.– Хорошо, но имейте в виду, что вот этот проект, – Рабиноу показал на масштабную модель туристского комплекса, – осуществляется согласно договору с кубинским правительством. Мое участие в нем заключается в финансировании строительства из доходов, полученных за счет других моих коммерческих сделок и работы разных предприятий.– Госдепартамент подтвердит ваши слова?– Можете не сомневаться.– Как и вы можете не сомневаться, что я сделаю запрос и выясню, почему они нарушили свое же эмбарго.– Не трудитесь, все делается по стародавним порядкам и укоренившимся традициям.– Такая практика мне хорошо знакома.– Думаю, очень даже знакома.– Не сочтите за обиду, но, учитывая ваш опыт, почему бы правительству Соединенных Штатов…Рабиноу так и вспыхнул от негодования.– Дальше не надо. Вы ссылаетесь на опыт мистера Лански?– Да, именно это я и хотела сказать.– В таком случае я обязан принять меры, чтобы меня не оскорбляли.– Успокойтесь, мистер Рабиноу. Не распаляйтесь, лучше вернемся к моему вопросу. Почему же американское правительство решило иметь дело с вами, а не с другим бизнесменом, тоже владеющим сетью гостиниц и заправляющим игровым бизнесом?– А это вовсе и не наше правительство, – ответил он, пряча в уголках губ самодовольную улыбку. Неспешно поправил галстук, заставив Скотто помучиться в недоумении, и лишь затем выложил самое главное: – Так решил сам Кастро – лично он.У Скотто от удивления аж челюсть отвисла. Признаться, у меня тоже.– Неужели правительство США согласилось с этим? – Она все еще не пришла в себя от изумления.Рабиноу, явно наслаждаясь ее замешательством, с апломбом пояснил:– Это история длинная. Можете выкроить еще полчасика? Мне не терпится показать вам кое-что интересное.Не дожидаясь ответа, он двинулся из кабинета, зная наперед, что мы пойдем вслед за ним. 32 Скоростной лифт опустил нас в подземный гараж финансового центра, где уже наготове стоял «линкольн». Глянцевитый, вылизанный, отполированный до черного зеркального блеска, своими изящными формами он затмевал правительственный российский «ЗИЛ» – по сравнению с американским лимузином тот выглядел грубой бронированной колымагой. Вместе с Рабиноу я сел на заднее сиденье, а Скотто – на выдвигающееся, лицом к нам. По спиральному пандусу машина выехала на бульвар Бискейн, затем повернула на Флаглер и помчалась через реку Майами.Мы проезжали по городу, где стояла неимоверная жарища, наслаждаясь прохладой аэрокондиционера. Я заметил, что на фасадах баров и магазинов стали все чаще появляться вывески и надписи на испанском языке. Вскоре мы въехали в городской квартал, где на улицах царило грубоватое веселое оживление, напомнившее мне улицы Гаваны двадцать лет назад. Повсюду виднелись разноцветные неоновые, пластмассовые, просто намалеванные краской зазывные и рекламные надписи вроде таких: «КАФЕ КУБАНО», «РЕСТОРАН ЛОС ПИНАРЕНОС», «МАКСИМО ГОМЕС ПАРК», «ЛАС КАСА ДЕ ЛОС ТРУКОС», «БАНК ЭЛЬ КРЕДИТО», «ВАРАДЕРО МАРКЕТ».Беспечно и неторопливо расхаживали старики в красочно расшитых рубахах, которые Рабиноу назвал «гуаяберас». Черноволосые женщины ожесточенно торговались с разносчиками и лоточниками, шумно рекламирующими свои незатейливые товары и всякую снедь, которую они разложили на ручных тележках или на шатких раскладных столиках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129