Шутку он не принял и недовольно ответил, что без такого несчастливого совпадения он уже давно бы стал начальником следственного управления. По моим источникам, его не назначали на столь высокий пост, потому что не хотели лишаться толкового оперативного работника. К тому же он был из правдолюбцев и не умел подлизываться к начальству. Думаю, именно из-за последней черты характера он и не стал начальником.– Ну и что вам нужно, Катков? – нетерпеливо выкрикнул он.– Да неплохо бы немного поработать вместе с вами.– Сдается мне, вы уже кое-что знаете.– Лучше начнем сначала. Мне же нужно заработать себе на хлеб.Он сердито глянул на меня, потом повернулся к сержанту, который уже отодвинул заграждение, и сказал:– Благодарю за службу. Мы не можем допускать неаккредитованных журналистов к месту происшествия, не так ли? – Затем, шагнув вперед и выждав секунду-другую, заметил: – Разумеется, не можем допускать без контроля.Кивнув мне, чтобы я следовал за ним, он пошел через стоянку автомашин прямо к массивному зданию, к окнам которого прильнули любопытствующие жильцы. Луч прожектора, скользнув по его лицу, высветил морщины и оттенил впалые щеки. Шевченко явно был измотан.Он подошел к «Волге», милиционеры около нее расступились, и он направил фонарик внутрь кабины.Лучик света от открытой двери водителя побежал к замку зажигания, в котором все еще торчал ключ, затем осветил переднее стекло, стекла дверей, крышу и заднее стекло. Все было забрызгано кровью, кусочками плоти и чем-то серым. Затем лучик двинулся в обратном направлении, осветив предметы, лежащие на заднем сиденье, – иностранные сигареты, лезвия для бритвы, пустые магнитофонные кассеты, – и уперся в землю около двери. Я увидел изрядную лужу крови, от которой через тротуар тянулась мрачная дорожка. Шевченко пошел вдоль нее к стене дома, где фонарик осветил фигуру человека в пальто, лежащего на спине. Голова его, резко откинутая вправо, покоилась в ледяном крошеве лужицы, окрашенной кровью.Шевченко присел, разглядывая детали. На левой щеке человека зияла огромная дыра с ожогами по краям – явный признак того, что стреляли в упор из крупнокалиберного пистолета. Открытые глаза убитого закатились вправо, будто застыв от вида дыры сбоку черепа. Пошитое по индивидуальному заказу пальто и спортивный пиджак распахнуты, видны свежая белая рубашка и шелковый галстук.Закончив осмотр, Шевченко выпрямился и медленно зашагал к машине, размышляя вслух:– Убийца поджидал его в темноте, бросился вперед, распахнул дверь и выстрелил. – Говорил он тихим голосом, дополняя размышления скупыми жестами рук. – Затем, вместо того чтобы быстро сматываться, вытащил тело из машины и поволок к стене…Милиционеры согласно кивали головами, словно свора преданных собак.– Почему?Сердце у меня екнуло. Это он меня спрашивает? Если меня, то я лучше помолчу.– Хотите найти ответ? – спросил я, в свою очередь, приготовившись записать: мотив – ограбление.– Нет. А вы что думаете на этот счет?Он знал, что мне нужно, но не отказал себе в удовольствии посмотреть, как я беспомощно барахтаюсь.– Ну что ж. Возможно, убийца не хотел, чтобы его застукали, когда он начнет обшаривать карманы этого бедолаги.– Он? – усмехнулся Шевченко. – Вы что, нашли что-то такое, что исключает женщину?– Да нет, конечно. Просто это явствует из ваших рассуждений. А у вас были основания строить их таким образом?Шевченко самодовольно улыбнулся, оттого что вертел мною, как хотел, или же я считал, что он так хочет, пока он не осветил фонариком левое запястье трупа. Сверкнул блеск металла.– Сержант!Наклонившись над трупом, сержант расстегнул манжет рубашки, снял с руки убитого золотые часы и вложил их в пластиковый пакет, заклеив его липучей лентой. После этого он проверил карманы – из одного вынул пачку денег, из другого – кожаный бумажник, который передал Шевченко.– Ну что ж. Догадываюсь, что мотив у «нее» не ограбление, – пошутил я, радуясь про себя, что загадки этим не кончились.– Владимир Воронцов, – прочитал Шевченко водительское удостоверение жертвы. – Маленькое уточнение: Владимир Ильич Воронцов. Не хотелось бы, чтобы меня обвиняли в утаивании информации от прессы.Он внимательно осмотрел содержимое бумажника, с любопытством разглядывая закатанную в пластик визитную карточку, а когда я потянулся взглянуть на нее, быстро убрал.– Кто нашел-то его? – спросил Шевченко.– Да тут одна собачонка, – с ухмылкой ответил сержант. – Хозяйка вывела ее погулять после ужина. Живет она в одном подъезде с Воронцовым. Говорит, что он вдовец, а несколько месяцев назад к нему переехала дочь с внучатами.Шевченко понимающе кивнул и заторопился к зданию, саркастически бросив мне на ходу:– Приютил, стало быть, дочь с внуками. Очевидно, и новые власти не в состоянии решить жилищную проблему или сократить темпы разводов.– А вам больше по душе старая система?– При ней у меня была жизнь, – неопределенно пожал он плечами.– Жизнь?– Да, жизнь. Если бы существовал КГБ, то этим делом занимались бы его сотрудники, а я сидел бы уже дома с женой и дочерьми.– А как по-вашему, где бы я тогда был?Он сдавленно фыркнул, представив себе лагерь ГУЛАГа, и, поднимаясь по ступенькам в подъезд, ответил:– Хотите, чтобы я рассказал? Нынешний всплеск демократии поднял у нас и волну насилия, преступности. Количество преступлений в этом году уже превысило прошлогодний уровень на шестьсот тысяч случаев. Вот и пишите об этом. Да не забудьте упомянуть, что партия всегда утверждала: преступность нога в ногу шагает с капитализмом.– Продолжайте и дальше, скажите, что преступность не укладывалась в рамки официальной пропаганды, поэтому ее просто не замечали и даже скрывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129