– А мне как раз туда и надо.Двери лифта открылись, он внимательно посмотрел на меня и вышел в вестибюль. Я догнал его уже на ступеньках парадного подъезда.– Не торопитесь, Шевченко, вы будете дома гораздо быстрее и сэкономите немало времени, если ответите сейчас на мои вопросы.– К сожалению, Катков, в Москве есть и другие репортеры, и пока еще я должен держать ответ и перед ними.– Нет, не должны.– Вы что, предлагаете, чтобы я беседовал только с вами?– Я полагаю, что старший следователь с двадцатилетним стажем мог бы потребовать такое право.– Не двадцатилетним, а двадцатичетырехлетним стажем.– Тем более. Разумеется, если то, что я слышал, будто у вас руки чешутся стать начальником, просто сплетни…Он открыл дверь «москвича», бросил портфель в кабину и повернулся ко мне:– Со своими проблемами я разберусь сам. У меня нет времени в бирюльки играть. До публикации своих заметок, показывайте их мне, чтобы выбросить все, что не нужно знать читателям, все, что может стать помехой для следствия. Согласны?– Согласен.– Ну и врун же ты, Катков.Он сел за руль, со стуком захлопнув за собой дверь, и, мотнув головой, пригласил меня в машину.Дом на набережной исчез в дымке, нависшей над рекой. В этот поздний час движение на улицах еле теплилось, и вскоре мы уже подъезжали к Главному управлению милиции, знаменитой Петровке, 38, зданию с узкими окнами, похожему на крепость, наискосок от сада «Эрмитаж». Дежурный милиционер у въезда, узнав Шевченко, пропустил нас, и машина без остановки вкатила во двор, вымощенный грубыми каменными брусками и без единого деревца. Возвышающееся здесь шестиэтажное здание было облицовано желтоватыми гранитными плитками.Кабинет Шевченко находился на четвертом этаже, к нему вел целый лабиринт низеньких унылых коридоров. Кабинет мало чем отличался от этих тоскливых коридоров: серые стены, тусклое освещение, подслеповатые, забрызганные дождем и снегом оконца и шершавый грубый стол, на который Шевченко поставил портфель Воронцова.– Нет мотива – нет и подозрений, – мрачно изрек он избитый афоризм, выкладывая документы из портфеля.– У вас на счету преступления воров, содержательниц притонов, вы находили исчезнувших соседей. Словом, действовали профессионально. Похоже, в данном случае можно утверждать, что здесь видна рука мафии. Успешное заказное убийство. Так ведь? – начал я.– Нет, не так.– Тогда давайте посмотрим. Жертву убили из пистолета, это во-первых.– А вы хотели бы, чтобы из ружья?– Нет, топориком. Думается, теперь это довольно распространенное орудие убийства.– Да, хотя бы потому, что огнестрельное оружие носить запрещено, да и достать его не так-то просто. Ну, а топорик всегда под рукой.– Если бы вы не были профессионалом, тогда бы… Звонок телефона не дал мне досказать.– Шевченко слушает, – утомленным голосом сказал следователь, подняв трубку. Плечи у него обвисли. – Да, я все еще здесь… Извини, как раз я и намеревался. У меня не было случая… Да, я знаю, что уже поздно. Передай им, что увижусь утром. Катя, я же стараюсь изо всех сил. Но трудно… Катя? Катя?Он вздохнул и медленно повесил трубку.– Старушка выдала вам по мозгам, а?– Занимайтесь своим делом, Катков! – свирепо зыркнул он на меня.– Хорошо. Я хотел сказать, что все факты говорят о заранее спланированном убийстве.– А я такого не утверждал, и, пожалуйста, не пиши, будто я так говорил. Я сказал лишь, что это хладнокровное убийство. Больше ничего не говорил и не говорю.– Почему же так?– Потому что все еще концы с концами не сходятся.– Имеете в виду, что труп выволокли из машины?Шевченко согласно кивнул и добавил:– И куча всякого барахла на сиденье.– Ну а в чем же тогда проблема?– Во времени. Он ушел с работы и отправился в какой-то модный универсам, где торгуют всякой импортной всячиной. Был конец рабочего дня, самое напряженное для покупок время. Он должен был выстоять в нескольких очередях, затем долгая дорога в Химки-Ховрино, выпивка, закуска, разговоры всякие с приятелями, потом дорога домой. Так что убить его могли раньше, чем без пятнадцати девять. Я все точно рассчитал. – Он замолк на минутку и взял со стола информационный бланк. – Вот и Вера Федоренко точно зафиксировала время телефонного звонка.– Я что-то не совсем понимаю, – бесцеремонно перебил я его, полагая, что этот сукин сын никогда не выпустит инициативы из рук. – Поскольку труп находился не в машине, может быть, Воронцов сам выполз из нее?– С наполовину снесенным черепом?– Чисто рефлексивно. Как курица с отрубленной головой. Что бы там ни было, я по-прежнему считаю, что кому-то нужно было заткнуть ему рот.– Обсуждать этот факт не буду, – сказал он и, внимательно читая другой документ, добавил: – До тех пор, пока точно не выясню, с кем он что-то затеял там, в Министерстве внутренних дел.– Ну что ж, раз вы работаете в этом направлении, то уверен, у вас найдутся свои пути, чтобы прояснить дело.– А я не сомневаюсь, что и у вас, Катков, найдутся свои пути. Тогда дайте знать, что вы там раскопаете.– Я сообщу, кто приобретет мой репортаж, и вы прочтете, что я раскопал.Он разозлился, но постарался сделать вид, что гневается на какую-то неточность в документе.– Не думаю, что понадобятся какие-то особые источники, чтобы выяснять, в какие дела он был замешан.– Вы уже выяснили?– Приватизация, – сказал он пренебрежительным тоном, с каким обычно говорят о капитализме. – Эти бумаги подготовлены Комитетом по управлению госимуществом.– То есть комитетом, который вправе продавать государственное имущество? Его заполонили коррумпированные бюрократы, которые растащили и присвоили себе предприятия, где они раньше были директорами и управляющими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129