А как вы считаете?– Так и считаю. Но лишь если все они будут коррумпированы.– А у вас есть какие-то доказательства?– Нет, к сожалению. Но я знаю, что будут, – язвительно подчеркнул я. – И с удовольствием дам им ход, как только они попадут мне в руки.Глаза Шевченко метали молнии. Он прекрасно понял, чего я добивался.– Я могу это устроить, – пообещал он.– Разумеется, можете. Мы поднимаемся в ваш кабинет. Вы, якобы по забывчивости, оставляете на столе документы и выходите в туалет, а я в это время быстренько прочитываю текст, заложенный в машинку.– Нет, не пойдет. Это не тот случай.Взяв пакет со стола и передав его в окошко дежурному кладовщику, он отошел от камеры хранения.– Ну хорошо. Давайте подойдем к вопросу с другой стороны. Если не вы, то кто же?– Не понял, скажите яснее, – бросил он, ускоряя шаг.– Какой отдел в вашей конторе занимается борьбой с коррупцией в высших эшелонах власти?– Отдел по борьбе с экономическими преступлениями.– Благодарю вас. А почему бы не передать бумаги им?– Потому что расследованиями всяких нарушений в Госкомимуществе в установленном законом порядке занимается МВД. Если начальство Воронцова решит, что его подозрения обоснованны, тогда они предпримут соответствующие меры, направленные на…– Да вы же сами не верите в эти сказки.– Да нет, верю. Может, документы уже там, – сказал Шевченко и стал подниматься по ступенькам лестницы, закуривая на ходу сигарету.Я шел вслед за ним по пятам, думая о том, что он знает больше, знает, что Воронцова обложили со всех сторон и что нельзя бюрократам контролировать самих себя. Кроме того, он увиливает от ответов, имея скрытые побудительные мотивы, и я догадывался какие.– Кстати, кто сейчас возглавляет отдел по борьбе с экономическими преступлениями? – как бы между прочим спросил я.– Да есть такой мужик по фамилии Годунов, – ответил Шевченко, преодолев еще пролет лестницы.– А он не забил в колокола?– Его прислали из министерства с полгода назад.– Не станет ли он следователем Годуновым?– Будет кем-то вроде этого, – кивнул Шевченко. – Недаром здесь его прозвали Крематорием.– Крематорием?– Ага. В его ведении расследования валютных махинаций на черном рынке. Все, что конфискуется у мошенников, он сносит в санузел и там сжигает. Всякие иски и претензии мурыжит. Позер херов – вот кто он такой, если меня спросите.Мы поднялись еще на несколько ступенек, и я спросил:– Так он, стало быть, старший Крематорий? Или, может, главный?– Старший, – как-то опасливо произнес Шевченко, оглянувшись.– А сколько старший Крематорий Годунов прослужил в милиции?– Мы с ним были на одном курсе в МШМВД.– Где? Где?– В милицейской школе МВД.– Ну тогда понятно, вы, стало быть, давние соперники.Шевченко лишь пожал плечами.– Он честолюбивый мужик?– Змея подколодная, вот кто он.– Как профессионал слабак?– Еще какой.– А много ли у вас вакансий на должности главных?– Да нет, маловато.– Значит, если передать Годунову эти документы, он получит возможность продвинуться по службе, а вы по-прежнему будете иметь дело со всякими банальными убийствами и прочим дерьмом?– Зарубите себе на носу: документы поступили ко мне из Министерства внутренних дел и я возвращаю их туда же. Ну а теперь, извините, я опаздываю на семинар.– На семинар? Изучать новейшие орудия пыток и всякие подслушивающие устройства?– К сожалению, нет, – сердито глянул он на меня. – Попробуйте высидеть целую лекцию на тему о том, как правоохранительным органам лучше информировать друг друга.Шевченко выдавил из себя подобие улыбки и решительно зашагал к двустворчатым дверям в самом конце коридора.– Об этом-то я как раз и говорю, – наступал я ему на пятки, видя, что он уже открывает двери. – Об обмене информацией. Эти документы являются…– Нас стало на два человека больше… – послышался резкий голос, явно женский, сердитый и усиленный микрофоном. В нем слышался сильный американский акцент, хотя женщина говорила по-русски.Я обомлел и, глянув, увидел, что, заговорившись с Шевченко, влетел в лекционный зал, где сидели сотрудники правоохранительных органов. Головы повернулись, и все уставились на нас.– …если не ошибаюсь, – говорила женщина, сердито глядя на меня с кафедры. – А я эксперт в этой области.– Вот вы-то мне как раз и нужны, – сказал я, и мы двинулись по проходу прямо к ней. – Может, вы сумеете убедить этого упрямца в необходимости сотрудничать.– О, нет, увольте. Это ваша работа. Семинар проходит на другую тему, – ответила она, выходя из-за кафедры с микрофоном в руке.Женщина оказалась высокой, поистине необъятной, с крупными формами, как у многих жительниц Средиземноморья, с огромной копкой жестких черных волос. И жестикулировала она размашисто – все в ней было крупным и основательным.– У меня есть несколько научно-исследовательских лабораторий, где вы сможете претворить в практику свои обоюдные теоретические замыслы. Но сейчас было бы превосходно, если бы вы оба взяли свои…– Если мы станем ждать, – остановил я ее, – то и делить ничего не придется. Он взял документы из одного ведомства и…– Это вещдоки, – запротестовал Шевченко, обращаясь к присутствующим. – Видите ли, этот человек даже не….– Вещдоки? – вскричал я, не дав ему договорить. – Вы же сами говорили, что их нет. Они – собственность погибшего.– Не думаю, что погибший будет предъявлять на них права.– Его дочь предъявит! А я буду бесконечно доволен, когда…– Господа! Господа, пожалуйста, прекратите базар. Видимо, в данный момент нам лучше перейти от теории к практике. Если ваши коллеги не против, мы, может, и сумеем…– Коллеги?! – выкрикнул Шевченко, и по залу прошел одобрительный гул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129