Юрий же, в силу своего робкого характера выбравший научную деятельность, а не практическую работу с людьми, занялся разработкой теории экономической политики.Наша дружба зародилась двадцать пять лет назад в Московском государственном университете, где он наладил обмен подпольной литературой, чем я широко пользовался, обновляя свою библиотеку. А самое важное – он всегда был надежным источником информации. В те далекие времена, дабы укрыться от возможного наблюдения со стороны «топтунов» из КГБ, мы встречались в парках, общественном транспорте. Теперь можно было встречаться и разговаривать совершенно открыто, но не в этот раз, после исчезновения Веры.– Тебе известна такая фамилия – Воронцов?– Смутно припоминаю, где-то я ее слышал, – ответил Юрий в потрескивающую трубку.– А в последнее время ничего о нем не слышал?– Ничего такого не припоминаю.– Подбери для меня все, что найдешь о нем, и мы встретимся в ГУМе.– Не могу. У меня каждая минута расписана. Голова кругом идет.– Давай, Юра. Дело важное.– Извини, но я собираюсь на переговоры, а потом должен…– Юра, Юрочка! Дело и впрямь очень важное. Иначе я бы и не позвонил тебе.Он долго сопел, а потом, вздохнув, ответил:– Ладно, договорились. ГУМ. Полдень подойдет?Меня вовсе не удивило, что Юрия поджимает время; он торчал на службе до позднего часа. Но вот тот факт, что в министерстве и слыхом не слыхивали об убийстве их сотрудника, возбудило мое любопытство. Я попросил Юрия, чтобы его секретарь от моего имени позвонил в приемную Воронцова. Там ответили, что их шеф заболел. Я совсем растерялся. В иные времена было принято утаивать происшествия с высокопоставленными лицами. Может, тут что-то не так или же Шевченко, вопреки своему обещанию, плотно законопатил все щелки.Записав для памяти, о чем нужно спросить, я направился к метро, а затем сквозь толпу народа к ГУМу, этому универсальному торговому монстру напротив Кремля. От мраморных плит на полу, от стеклянных куполов на крыше звуки здесь отскакивают, словно биллиардные шары. Постоянный гул просто оглушает. Мы с Юрием не раз встречались здесь, не опасаясь, что пас засекут и подслушают.Я прождал его полчаса на одном из переходных мостиков, аркой выгнувшихся между торговыми линиями.– Извини, дружище. Только собрался идти, а тут телефон, – объяснил он, но, озадаченный моим заговорщическим видом, понизил голос и быстро спросил:– Что стряслось?– Прошлой ночью из моей квартиры увели Веру.Юрий побледнел. Ему не надо было объяснять, кто такая Вера. Его аккуратно подстриженные усики, острые скулы и глубоко посаженные глаза придавали ему вид шаловливого грызуна, но сейчас он оставался совершенно серьезным. Он уже открыл рот, чтобы ответить, как вдруг в его твердом взгляде промелькнул страх – он что-то увидел у меня за спиной.Оглянувшись, я заметил Мужчину плотного телосложения. Направлялся он прямо к нам. Узкое длинное пальто. Каменное лицо. Все внешние признаки агента КГБ. Поодиночке они никогда не ходят, предпочитают выслеживать жертвы втроем. Я забегал глазами, отыскивая других. Юрий еле удерживался, чтобы не дать деру, но бежать было поздно – они застукали нас на переходном мостике. Я же прикидывал, как бы поудобнее спрыгнуть вниз. В этот момент человек из КГБ быстро прошел мимо, мельком бросив на нас безразличный взгляд, и буквально расцвел при виде женщины, которая кинулась в его объятия, глупо хихикая, будто школьница.Юрий с облегчением вздохнул. В этот момент я бы сумел опустошить водочную бутылку прямо из горлышка, на одном дыхании. Конечно, мы слышали о роспуске КГБ, даже своими глазами видели признаки его кончины. Но нас запугивали десятилетиями. На то, чтобы преодолеть страх перед органами, потребуются тоже десятилетия. Некоторое время мы приходили в себя, а затем молча побрели на другой конец мостика.Наконец Юрий успокоился, вытащил сигарету и вкратце сообщил, что ему стало известно о Воронцове: ему шестьдесят, родился в Жуковке, элитарном поселке под Москвой, изучал экономику в Плехановском институте, затем перешел учиться в престижный институт международных отношений; номенклатурный работник, принадлежит к привилегированной партийной иерархии, работал в советских посольствах в Лондоне, Берлине, Токио и Вашингтоне; в настоящее время контролирует деятельность комитета по управлению государственным имуществом.– Контролирует? А я-то думал, что Госкомимущество – самостоятельное учреждение.– Было таким, пока не одолела его коррупция и Министерству внутренних дел не поручили курировать комитет.– Стало быть, Воронцов как бы контролер?Юрий кивнул, уточнив:– Один из таких надсмотрщиков.– Он чист или замаран?– Понятия не имею. А что?Юрий был явно ошеломлен, когда я вкратце рассказал ему об убийстве.– А ты отдаешь себе отчет в том, что теперь у тебя в руках? – спросил он.Я кивнул, а он между тем продолжал:– Это дело угрожает становлению и развитию рыночной экономики. Если начнут уклоняться от выполнения обязательств, то частные капиталовложения в нашу экономику станут быстро сокращаться. Но эта… эта… наша внутренняя коррупция – это тебе не переметнувшийся конгресс США, это не перебежчики, предавшие Ельцина и захватившие в свои руки Белый дом. То, что они свергнут нынешнее правительство, объявят в стране чрезвычайное положение и распустят парламент, – это лишь вопрос времени. Но Ельцин пока еще может поломать все их затеи. Если он этого не сделает, тогда можно сказать «гуд бай» всем нашим начинаниям и распрощаться с получением твердой валюты в том числе. Не будет ни долларов, ни франков, ни фунтов, ни марок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129