Ох, напрасно мы это сделали!.. Распорядитесь, пожалуйста, чтобы наверху нам поскорее приготовили горячие ванны и грелки. Сейчас нам всем, конечно, смешно, но если завтра у кого-нибудь заболит горло – вот тут уже будет не до шуток.
Григсон улыбнулся, что случалось с ним довольно редко, и отдал все необходимые распоряжения. Пока сестры поднимались наверх и с помощью служанок стягивали с себя промокшие платья, ванны для них были уже готовы.
Джулия погрузилась в фарфоровую ванну, наполненную горячей водой с нежным розовым ароматом, и вздохнула. Наконец-то они добрались до Лондона, и наконец-то она сможет заняться будущим своих сестер.
Отклонившись немного назад, она могла видеть за окном дождевые потоки, низвергавшиеся на Гроувенор-сквер. Судя по всему, ливень не думал прекращаться.
Джулия впервые приехала в Лондон, и было бы естественно, если бы она испытывала сейчас радостное волнение, но вместо этого ей было необъяснимо страшно.
В тот вечер, когда сэр Перран из-за грозы не доехал до Монастырской усадьбы и неожиданно вернулся, Джулия разыскала его в библиотеке и спросила, не переменит ли он своего решения и не позволит ли ее сестрам провести сезон в Лондоне. Она сидела, как бывало довольно часто, у его ног, положив голову к нему на колени. Он погладил ее по волосам, но ничего не сказал.
– Перран, если вы скажете мне «нет», я пойму. В конце концов, я сама в декабре подтолкнула вас к этому решению тем, что отказалась надевать то траурное платье.
– Я тогда заплатил за него сто гиней, – заметил он несколько рассеянно.
Джулия нахмурилась. Голос мужа почему-то показался ей странным. Подняв голову, она вгляделась в его лицо.
– Что случилось? – спросила она. – Я вас чем-то обидела?
Он покачал головой, но не улыбнулся. Она попыталась поймать его взгляд, но он продолжал смотреть в одну точку, куда-то мимо нее.
– Напрасно я об этом заговорила, – вздохнула она. – Я вижу, что огорчила вас своей просьбой.
– Вы ничем меня не огорчили, – равнодушным голосом ответил он.
– Я знаю, в чем дело! – Воодушевляясь, она села на корточки. – Вы злитесь, потому что вам не удалось поиграть сегодня в карты. Хотите, я поиграю с вами в пикет?
Он наконец взглянул на нее.
– Джулия, я не дитя, и даже если я, как вы выразились, злюсь, меня не обязательно все время ублажать и трясти передо мною погремушкой. Просто сейчас у меня немного болит голова, и если вы не возражаете, я бы лучше провел вечер в своей спальне. – Только тут он улыбнулся, но и улыбка его казалась не такой, как прежде. – Передайте сестрам, что они – вместе с вами – смогут провести этот сезон в Лондоне. Приготовьтесь ехать недели через две.
После этого он поцеловал ее в щеку и встал. Пока он шел к двери, тяжело опираясь на трость, Джулия смотрела ему вслед и не могла понять, почему его слова не принесли ей никакой радости.
Теперь, лежа в ванне, она снова пыталась разобраться в происшедшем. Несколько раз, еще в Хатерлее, она спрашивала его, чем он расстроен, но он всякий раз отвечал одно и то же:
– Чего вы хотите от меня? Я что, отношусь к вам без должной доброты?
Она уверяла его, что это не так, и он заключал:
– Тогда вам не о чем беспокоиться.
Но она беспокоилась, хотя внешне его отношение к сестрам оставалось вполне благожелательным, и с нею он был неизменно внимателен и любезен. Однако сердце его опять словно закрылось наглухо. Почему?
Джулия вздохнула. Раз сэр Перран не хочет ей ничего говорить, стало быть, остается надеяться на время.
Появление Габриелы с чистыми простынями под мышкой отвлекло ее от тягостных раздумий. Служанка была бледна и, видимо, чем-то сильно расстроена.
– Что случилось? – заволновалась Джулия.
Темные глаза Габриелы наполнились слезами.
– Григсон только что сказал мне, что Бонапарт… он в Париже! C'est impossible! Королевские войска не сумели их остановить.
– Не может быть! – На миг сердце Джулии перестало биться. Она слишком хорошо понимала, что должно последовать за появлением Наполеона в столице Франции: война. А это означало, что Эдварду снова предстоит сражаться с врагом на поле брани. Глаза Джулии защипало от слез, и она поежилась, хотя от воды еще поднимался густой пар.
Она, разумеется, слышала, что в конце ноября Наполеон бежал с Эльбы. Но почти все англичане и их союзники надеялись, что французы станут стеной против своего бывшего императора, возьмут его в плен и опять отправят в ссылку – на сей раз не на островок у самого побережья Франции, а куда-нибудь подальше от Европы. Но, судя по всему, войска не могли забыть полководца, который принес им славу бесчисленных побед, и вот уже Бонапарт снова в Париже и наверняка готовится к войне.
Подумав об Эдварде, Джулия поймала себя на том, что запретное желание снова овладевает ею. Она зачерпнула пригоршню розовой воды и постаралась сосредоточить все свои мысли на вытекающей между пальцами струйке, но Эдвард, высокий, широкоплечий и красивый, словно во плоти стоял у нее перед глазами. Она слышала его голос, говоривший о любви, и на ее губах горел его поцелуй, словно они целовались вчера, а не восемь месяцев назад. С тех пор, как муж снова отдалился от нее, мечты об Эдварде преследовали ее даже чаще, чем прежде. От сэра Перрана она знала, что его племянник еще в Лондоне, и не исключено, что они могут с ним встретиться. Джулия зажмурилась, тщетно стараясь отогнать воспоминания. Боже, как ей хотелось видеть его! Только зачем? Чтобы терзаться потом еще больше?
На другой день Джулия набралась храбрости и одна, без мужа и сестер, поехала с визитом к леди Тревонанс. Хозяйка встретила ее в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135