Хотелось поскорее уснуть, чтобы избавиться от проклятой тяжести в желудке. Лучше всего было бы увидеть во сне жену – еще раз, хотя и не наяву, подержать ее в объятьях… Да, забыть о том дорожном происшествии, из-за которого он лишился другой Оливии, и о шторме, унесшем жизни обоих его сыновей… Лорд Делабоул ненавидел море и полагал, что все его соотечественники чувствуют в душе то же самое, потому что из-за него они испокон веку заперты на своем острове, как овцы в загоне. В самом деле, ни один англичанин не может попасть во Францию, покуда его всего не вывернет наизнанку на какой-нибудь жалкой посудине, плывущей в порт Кале.
Боже, какая каша в голове!.. Мысли виконта беспорядочно перепрыгивали с одного на другое. Конечно, эта мадера, привезенная из самой Индии, чертовски хороша, но зачем было пить ее так много? Последнюю бутылку он, кажется, прикончил в одиночку. Сколько же он сегодня проиграл?.. Он сел на кровать, чтобы лакей мог снять с него чулки. Помнится, он писал какие-то долговые расписки, но сколько и на какие суммы? И значит ли это, что он разорен?
Нет, разумеется, нет. Ведь изумруд еще находится у Джулии, и, стало быть, еще есть надежда.
Едва голова лорда Делабоула коснулась подушки, его сознание начало рассеиваться. Прижав вторую подушку к себе, он вообразил, что ласкает грудь Оливии, и на мгновение в нем шевельнулось желание. Завтра надо будет наведаться к любовнице, подумал он. Никудышная бабенка, но умеет ублажить мужчину и не слишком много берет. Господь свидетель, кроме денег, он мало что может теперь предложить женщине… Нет, лучше спать, спать.
Незаметно лорд Делабоул погрузился в тяжелую дремоту. Ему мерещились море и волны, которые то накрывали его, то снова выталкивали на поверхность. Мечась по постели, он то и дело просыпался, но снова и снова проваливался в тот же кошмар. Когда наконец наваждение отступило и он уснул по-настоящему, ему приснилась Оливия: она звала его на помощь. Потом он увидел сыновей, и они тоже звали его и умоляли спасти. Но он не мог. Он никого не мог спасти, потому что волна накрыла его самого с головой. Он тонул, и отвратительно-соленая морская вода уже заполнила его легкие…
Он проснулся, как от удушья, и еще некоторое время отчаянно хватал воздух ртом. Что это, кажется, он тонул? Нет, это был сон. Слава Богу, что только сон…
Сквозь темно-синие шелковые занавески на окнах уже пробивались первые утренние лучи. Даже этот рассеянный свет показался лорду Делабоулу пыткой, и он зажмурился. Он чувствовал себя омерзительно. Голова раскалывалась, во рту был такой гадкий вкус, будто он всю ночь жевал подушку.
Спустя несколько минут он наконец открыл глаза и уставился в желтый шелковый балдахин над головой. Интересно, много ли виконтов почивало на этой огромной кровати? Надо полагать, все до единого, от самого начала рода: от замысловатой резьбы на ее изголовье просто веяло древностью.
Тяжеловесная дубовая мебель, которой была обставлена просторная спальня хозяина дома, стояла здесь никак не меньше полутора веков. Стены были увешаны великолепными красочными гобеленами, на одном из которых изображались подвиги Вильгельма Завоевателя. По семейному преданию, первый лорд Делабоул состоял с Вильгельмом в близком родстве, однако его потомок, возлежавший сейчас на кровати, считал это вздором.
Мысли его вернулись к собственной жизни и к тому, что он оставит своим дочерям, и тотчас им овладела привычная меланхолия. Последние несколько лет он бился как рыба об лед, пытаясь хоть как-то выправить положение, но увы, чем больше бился, тем больше запутывался в долгах. Еженедельные поездки к сэру Перрану приносили одни убытки. Не будь он столько лет знаком с хозяином Монастырской усадьбы, он, пожалуй, заподозрил бы, что тут не обошлось без шулера. Однако сэр Перран, как и он сам, был человеком чести, и связывать его имя с представлением о мошенничестве или обмане было просто недопустимо.
Нет, дело не в этом. Просто удача почему-то отвернулась от него. Не из-за мадеры ли?..
Конечно, он стал слишком много пить во время игры… Но сейчас ему не хотелось об этом думать.
Лорд Делабоул откинул одеяло, спустил ноги на пол и босиком, в одной ночной рубахе из тонкого льняного полотна, побрел к платяному шкафу. В шкафу он отыскал сюртук, в котором был вчера вечером, и, тщательно обшарив карманы, выудил из них несколько смятых клочков бумаги. Когда он ссуммировал все, что было на них записано, ему чуть не сделалось дурно.
Три тысячи фунтов!
Как он мог брать на себя такие немыслимые обязательства?! Ведь у него и в помине нет этих денег!
Теперь оставалось только одно: как следует нажать на Джулию и хоть силой вырвать у нее изумруд. Он должен, должен продать его! Не только затем, чтобы расплатиться – хотя, разумеется, и о долгах чести нельзя забывать, – но и чтобы было с чем ехать на следующую игру. Тогда уж он наверняка выиграет!.. Слава Богу, что до будущей субботы еще целых восемь дней. Во всяком случае, у него будет достаточно времени, чтобы раздобыть кольцо.
* * *
Джулия сидела за столом в маленькой хатерлейской конторе, расположенной на втором этаже в хозяйственной части дома, далеко от парадных гостиных. Время от времени, когда ее взгляд падал на коротенькую записку от Эдварда, она хмурилась и покусывала нижнюю губу. Дело, вскользь упомянутое им вчера, заставило его нанять с утра пораньше запряженную четверкой почтовую карету и отправиться в Корнуолл. Поэтому он не приедет сегодня в Хатерлей, как обещал, а засвидетельствует свое почтение лорду Делабоулу тотчас по возвращении, то есть, при благоприятном раскладе, не позднее вторника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135