Она чувствовала себя все более и более виноватой. А впрочем… Будь он жив, что бы он делал со своими долгами и со своими дочерьми-бесприданницами? Нет, ей не в чем себя упрекать и не о чем жалеть.
В середине дня, когда к ним приехал сэр Перран, Джулия принимала его в Красной гостиной. Вероятно, за минувшие сутки в ее облике что-то изменилось: сэр Перран даже высказал удивление про этому поводу.
– Милая моя, вы прямо-таки светитесь! Я уже давно не видел у вас таких счастливых глаз.
Джулия, в черном шелковом платье, сидела на краешке красного дивана и разливала чай. При последних словах гостя ее рука с чайником замерла над чашкой.
– Правда? – тихо сказала она и опять, как и утром, почувствовала себя виноватой. – Очень возможно. Боюсь, что вы можете подумать обо мне дурно, если узнаете истинную причину перемены.
– Могу предположить! – Сэр Перран прислонил трость к спинке своего стула, обтянутого полосатым золотисто-белым шелком, и принял из ее рук чашку с крепким ароматным чаем. – Еще немного молока, пожалуйста, – попросил он, отпив глоток.
Джулия тонкой струйкой лила молоко, пока он не кивнул.
– Итак, – сэр Перран удовлетворенно улыбнулся, – позвольте мне высказать кое-какие догадки. Думаю, что потрясение от бессмысленной смерти вашего родителя постепенно начало проходить. Разумеется, тоска пока еще гложет вас, но зато вы знаете, что список несчастий, которые он нес домой и взваливал на ваши плечи, наконец-то завершен и хуже, чем есть, уже не будет. Вы чувствуете, что вот-вот для вас может начаться настоящая жизнь, и на душе у вас делается легко – но тут же собственная бессердечность шокирует вас.
Джулия застыла на краю дивана с не донесенной до рта чашкой, удивленно глядя на гостя.
– Как вы проницательны! – вздохнула она, когда он умолк. – Вы очень точно описали все мои чувства… Почти все. Я должна признаться вам еще кое в чем – хотя, возможно, вы и об этом уже знаете.
– Вероятно, – улыбнулся он, – речь о том, что вы с моим племянником собираетесь пожениться?
Она кивнула и с улыбкой поднесла чашку к губам.
Серые глаза баронета странно сверкнули в рассеянном свете пасмурного дня.
– Вы не будете ждать до конца траура?
Она задумчиво покачала головой.
– Думаю, в этом нет никакого смысла. После папиного самоубийства мы все равно уже опозорены. – Странно, что она могла говорить об этом так свободно, словно после похорон прошло по меньшей мере несколько лет. Но, глядя назад, она понимала теперь, что в последние два года она почти беспрестанно оплакивала своего отца. В известном смысле он умер для нее уже давно.
– Думаю, на вашем месте, хотя не дай Бог никому оказаться на вашем месте, и я поступил бы точно так же, – заметил сэр Перран. – Кстати, вам, разумеется, известно, что он уехал?
Джулия с трудом сдержала испуганный возглас и дрожащими пальцами поставила чашку на блюдце.
– Уехал?.. Эдвард?
– Да, – баронет кивнул и отпил еще глоток чаю. – Полагаю, опять в свой Корнуолл. Он ведь у нас большой любитель приключений: еще в детстве имел привычку целыми днями пропадать неизвестно где… Но скажите мне, на что вы с моим племянником собираетесь жить? Думаю, вы с ним уже обсуждали свои ближайшие намерения?
Потрясенная известием об очередном отъезде Эдварда, Джулия даже не задумывалась о том, стоит ли посвящать в семейные планы его дядю. Более того, именно сейчас ей хотелось говорить о них как можно подробнее, чтобы заглушить нахлынувшие сомнения.
Сэр Перран слушал ее очень участливо и задавал наводящие вопросы, преимущественно о каменном карьере и о сдаче Хатерлея и земель внаем. Правда, вначале она немного стеснялась, но он так хвалил ее здравый смысл и так мягко и ненавязчиво давал всякого рода практические советы, что постепенно ее смущение прошло, и скоро сэр Перран знал все, что его интересовало.
– Так что со временем, думаю, мы сможем вернуть себе остатки родового поместья, – заключила Джулия.
– План, конечно, замечательный. Вот только… – Сэр Перран слегка нахмурился и умолк.
– Только что? – забеспокоилась Джулия. – Пожалуйста, говорите прямо, я не обижусь. Ведь у нас с Эдвардом совсем нет опыта в подобных делах.
– Это верно, – кивнул сэр Перран. – Во-первых, поиски нанимателя для Хатерлея могут занять год или даже два. Что же касается карьера, то одно время он и правда процветал, но это было в тот период, когда Бат быстро разрастался. Теперь же, насколько я могу судить, цвет лондонского общества все реже балует нас своим вниманием. Вы, разумеется, слишком молоды, чтобы заметить разницу, для вас Бат такой же, как всегда. Но поверьте, в годы моей юности наш город выглядел совсем иначе, а в Лондоне не ездить на воды считалось чуть ли не дурным тоном.
После этих слов сэр Перран погрузился в недолгую, но глубокую задумчивость. Тихо, чтобы не мешать ему, Джулия поставила чашку и блюдце тончайшего белого фарфора на стол. Ее уважение к сэру Перрану было почти безгранично, и если даже ему ее нынешние трудности казались неразрешимыми, то сможет ли она с ними справиться?
– Понятно, – грустно сказала она.
– Ай-ай-ай, что я наделал! Разбил ваши надежды!.. Не слушайте меня, старика. А лучше – коль скоро мой племянник опять укатил и предоставил вам улаживать дела в одиночку – поедемте-ка завтра в Бат. Заглянем к нескольким моим приятелям, в том числе из городского начальства, и посоветуемся с ними насчет карьера.
– Правда? – оживилась она. – Как хорошо! Вы очень добры ко мне.
Опираясь на трость, он встал, обошел вокруг чайного столика и остановился перед хозяйкой.
– Милая вы моя! – Он поднес ее руку к губам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135