Они пожали друг другу руки и обменялись несколькими шутками, обычными среди солдат и офицеров. Сержант предложил Блэкторну кружку пива, и через несколько минут они уже живо обсуждали испанскую кампанию, особенно часто возвращаясь к сражению при Талавере.
Майор высказал удивление по поводу стойкого табачного запаха, пропитавшего, казалось, все кругом.
– Это табак, который мы отобрали у контрабандистов в последнюю проверку, – пояснил сержант Витвик. – Мы его сжигаем в Королевской печи – видали кирпичную трубу неподалеку отсюда?
Блэкторн кивнул.
– Я вижу, у вас тут в Фалмуте дел невпроворот.
– Бывает, – откликнулся хозяин и улыбнулся щербатым ртом. – Только вы ведь не затем ехали в такую даль, чтобы поболтать о табачных делах. Вам, верно, хочется взглянуть на задержанные бумаги?
– Да, хотелось бы, – сказал Блэкторн.
Через минуту перед ним уже лежала стопка донесений, переписанных чьей-то прилежной рукой. Все они слово в слово, до последней запятой, совпадали с несколькими документами, которые он привез с собою в Бат. Сомнений быть не могло, ибо он успел перечитать полученные от Веллингтона документы не менее двух десятков раз.
– Боже! – не веря своим глазам, пробормотал он.
Отставной сержант с озабоченным лицом стоял рядом, видимо, догадываясь, что дело нешуточное.
Фалмут, оживленный портовый городок, расположился у южной оконечности Корнуолла, в конце Каррик-Роудс. Сам порт, с одной стороны от которого высилась крепость Пенденнис, с другой – Сент-Мос, был построен Генрихом VIII. Начиная с тысяча шестьсот восемьдесят восьмого года через него шел непрерывный поток почтово-пассажирских перевозок, что естественным образом привело к процветанию в городе торговли и, в частности, контрабанды. Некоторые капитаны весьма успешно подвизались на этом поприще, и то, что в ходе борьбы с нелегальным ввозом в страну оружия, табака, шелков и вин сержант Витвик случайно вышел на французского агента, само по себе не очень удивило Блэкторна.
Корнуолл, окруженный с трех сторон морем, жил своей, обособленной от прочих графств жизнью. Ветер носил между домами запах рыбы и соли. Местные жители ступали пружинисто, настороженно, словно ветер и море того и гляди могли разбушеваться и сбить любого из них с ног. Казалось, над городом и его жителями реял неукротимый дух борьбы, которую люди вели то ли вместе с природой, то ли против нее.
Возможно, поэтому, попадая в Фалмут, Эдвард никогда не чувствовал себя здесь чужим. Вся его жизнь – сначала с матерью и отцом, потом с дядей, а позже в армии – была насквозь пронизана этим дерзким упрямым духом, витающим здесь повсюду. Сколько он себя помнил, ему всегда приходилось бороться с кем-то или с чем-то, пока борьба в конце концов не стала сутью его жизни, его главным недругом и другом.
Сейчас он перечитывал эти документы с особым волнением, с каким проверяют остроту шпаги перед боем. Дочитав, он тихонько присвистнул и обратил удивленные глаза к сержанту Витвику.
– Так вы говорите, эти бумаги оказались у него в сумке?
– Да, эти самые.
У сержанта было загорелое, изборожденное морщинами лицо, грудь колесом и короткие прилизанные волосы. Голубые глаза смотрели из-под низких бровей строго и серьезно. Синяки на скулах и подбородке свидетельствовали о том, что ему приходится бывать в разных переделках. Его спокойная готовность нравилась Эдварду и внушала невольное доверие.
– Я хочу с ним поговорить. Где он? На таможне?
– Кто – Моулз? Сидит, голубчик, в соседней комнате. – Не оборачиваясь, сержант ткнул большим пальцем куда-то себе за спину.
– Что, у вас в спальне? – изумился Блэкторн. – Не может быть!
– Отчего же нет? – Сержант Витвик широко улыбнулся. – Тюрьма у нас переполнена, да и неужто я, по-вашему, присмотрю за ним хуже надзирателя?
Блэкторн с интересом взглянул на дверь, вероятно, выкрашенную когда-то белой краской.
– Что ж, посмотрим, что он нам скажет.
Арестант сидел на стуле перед незанавешенным, словно голым окном, и закатное солнце бросало розоватые лучи на его седеющие волосы. У него было довольно тщедушное сложение и загорелое, обветренное лицо моряка. Он был прикручен к стулу таким неимоверным количеством веревок, что Блэкторн при виде его чуть не расхохотался.
Жалкое состояние арестанта служило лучшим доказательством усердия сержанта Витвика. Такой старательный служака пригодился бы любому полку, подумал майор. Жаль, что без левой руки он уже не годен к службе в армии.
– Сержант сообщил мне, что вы не француз, – сказал Блэкторн.
– Какой еще француз! – отвечал арестант. – Я всю жизнь прожил тут, в Фалмуте.
– В таком случае, что заставило вас заняться тайным вывозом военных документов из страны? Вы хоть понимаете, что английским солдатам приходится расплачиваться жизнью за ваше преступление?
Арестант метнул на него угрюмый взгляд исподлобья.
– Я уже говорил сержанту Витвику: я делал, что мне велели, и понятия не имел, что в сумке.
– Вы хотите сказать, что ни разу даже не заглянули в нее?
Он покачал головой.
– Зачем совать нос куда не просят? Времена сейчас тяжелые, семья голодает. А этот богач мне всегда хорошо платил, вот я и не задавал лишних вопросов.
Блэкторн обернулся к сержанту.
– Он и вам говорил то же самое?
– Да.
– Как думаете, он сказал нам все? Может, у него плохо с памятью и надо помочь ему вспомнить кое-какие подробности? – Блэкторн не питал особого доверия к словам арестанта. Судя по всему, он был человек неглупый и наверняка догадывался, что переправляет грузы весьма сомнительного содержания.
– Отчего не помочь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135