— Я могу на вас рассчитывать? На вашу сдержанность?— Да, конечно!— Спасибо, коллега.Они уже вышли из здания и Виноградову пришлось даже посторониться, чтобы случайно не задеть бедром зеркало припаркованной в тесном дворике патрульной автомашины.— Ого! — на резкое движение моментально ответила хриплым, заливистым лаем пристегнутая на цепь у ограды огромная черная овчарка. Чуть позже показался вооруженный автоматом постовой.— Да, меры безопасности… Страна Басков совсем рядом! Слышали, наверное, про ЭТА?— Про что?— «Эускади та Аскатасуна», или же сокращенно ЭТА. Переводится, как «свободная родина басков».— А, ваши террористы! Я видел плакаты в аэропорту.Мужчины спустились по брусчатой, не забывшей ещё крестоносцев, мостовой на набережную — мимо туристического центра со знаменитой на всю Астурию картинной галереей, вдоль каменной кладки врастающих в скалы домов и крохотной площади с памятником.Народу на улицах было немного.— Да, Хуан, я все хотел спросить… Это что за полиция?— В каком смысле?— Ну, вот в России все просто. А тут? Одеты кто во что, и названия разные: «полиция националь»,»гвардия националь», «полиция муниципаль», «гвардия цивиль»… потом ещё эти, с оранжевыми шарфами.— А, «Протекцион цивиль»! Они вообще не полицейские, хотя и носят форму. Что-то вроде волонтеров, в свободное от работы время. И без оружия — только фонарики и рации. Что же касается остальных…По пути испанец прочитал гостю краткую лекцию о структуре правоохранительных органов страны — из неё Владимир Александрович усвоил немного, то ли из-за языкового барьера, то ли потому, что озабоченный Хуанито и сам не был силен в этих вопросах.— Ты понял?— В общих чертах! — махнул рукой Виноградов. — А это что?За миниатюрным мостиком, перекинутым через остатки почти высохшего, но опрятного речного русла, зеленел парк. Сквозь кустарник можно было лицезреть несколько неожиданное зрелище: десятка полтора хорошо одетых женщин и разновозрастных детей расположились под шелестящими на теплом ветру кронами. Подстелив при этом на каменные плиты у фонтана циновки и пестрые полотенца.— Хм… — Хуан даже остановился, чтобы перечитать надпись на вывешенном между деревьями огромном транспоранте:— Это фалангисты.— Кто? — название было знакомо по романам старика Хэмингуэя и более поздним брошюрам «Политиздата». Однако, Виноградов представлял себе испанских фашистов несколько иначе: небритые рожи, зверский взгляд и в руке топор со следами крови…— Здешние «правые». Протестуют…— Против чего?Собеседник пожал плечами:— У них в Луарке мэр — коммунист.— Ну и что?— Вот члены семей фалангистов и устроили демонстрацию протеста. Требуют лучше чистить городской пляж от камней и мусора.— Серьезное дело… — хмыкнул Владимир Александрович. Ему даже показалось, что Хуан шутит. — У них что — больше нет никаких причин для классовой борьбы?— Все не так просто! — пресс-секретарь вздохнул и прибавил шаг:— Многие ещё помнят гражданскую войну… Да и генералиссимус Франко отправился на тот свет совсем недавно.Некоторое время шли молча, вдыхая усиливающийся запах моря и вытащенных на берег сетей.— А где их мужчины? Мужья? — после непродолжительной паузы поинтересовался Виноградов.Он имел в виду участниц «пляжной» манифестации, и Хуан, разумеется, понял вопрос правильно:— Работают. Деньги зарабатывают, им некогда.— Нам разве не по набережной?— Пошли, русский, не пожалеешь!Оставшуюся часть пути было не до разговоров — улица, постепенно превратившаяся в каменную тропу, неожиданно запетляла и круто устремилась вверх.«Вряд ли он станет убивать меня прямо сейчас, после визита в полицию, — подумал Виноградов. — Во всяком случае, я бы не стал…»— Уже рядом, — успокоил ещё только начавшего утомляться попутчика Хуан и первым вытер выступивший на лбу пот: видимо, сказывались жара и постоянное недосыпание. — Стой! Смотри…— В-вау! — вид отсюда, с вершины скалы, открывался действительно потрясающий.В самом низу была бухта с разноцветными, доведенными до игрушечной чистоты рыбацкими суденышками. Узкую набережную теснила мозаика черепичных крыш, прорезаемая верхними этажами вполне современных зданий и шпилями церквей… А ещё изумленному взгляду были доступны: море, пляж, уходящая к горизонту стрела волнолома и пронзительная белизна величественных склепов на склоне.— У меня нет слов…— Я не всегда вожу сюда гостей, — наслаждаясь произведенным эффектом пояснил испанец. — Только избранных!— Спасибо, Хуанито. Ты, наверное, местный?— Нет. Я родился в Бильбао. — он произнес это с непонятной Виноградову многозначительностью.Мужчины ещё немного полюбовались раскинувшейся под ногами картиной и начали обратный спуск.— Кажется, здесь… Вот она!Машина действительно стояла в тенечке, неподалеку от ресторана с неожиданным для этих мест названием «Балтико». А на лобовом стекле её красовалась штрафная квитанция за неправильную парковку.— Мариконес! — грубо выругался по адресу чужой бдительности пресс-секретарь.Виноградов поддержал его сочувственной репликой в том смысле, что как раз власти зачастую являются самыми злостными вымогателями и террористами — что российская ГАИ, что дорожная полиция Испании.— Правильно, коллега… Любая государственная система бесчеловечна. А потому — обречена!Нечто подобное Владимир Александрович уже слышал. Не так давно, однако все же достаточно далеко отсюда. И при других обстоятельствах… Впрочем, возникшие ассоциации он предпочел оставить при себе.— Ола, русский! Ола, Хуанито!— Здравствуйте, девочки…— Неожиданная встреча!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103