Старик действительно знал эту крохотную, игрушечную республику на юго-востоке Балтики — знал, и испытывал к ней давнюю почти инстинктивную неприязнь степного кочевника к оседлым, благополучным и сытым жителям городов.Повсеместная, доведенная до абсурда аккуратность и чистота… Невесомые, больше похожие на декорации для детских сказок, силуэты бесчисленных башен и башенок. Кованые флюгера, мансарды под розовой черепицей… Пахнущий рыбой и водорослями ветер с моря. Вежливые, ничего не значащие улыбки. Но больше всего старик ненавидел местный акцент — протяжный, неторопливый, придававший самым привычным русским словам и фразам некий оттенок западной, европейской респектабельности.Первый раз он попал сюда в сорок шестом, когда спутника ещё и на свете-то не было. В республике полным ходом шло «восстановление» советской власти: большинство продуктов уже распределялось по карточкам, леса с боями прочесывались армией и спецподразделениями НКВД, а в промышленных центрах одна за другой раскрывались подрывные буржуазно-националистические и «фашистские» организации.Каждую ночь волны выбрасывали на берег очередные трупы неудачливых беглецов, пытавшихся чуть ли не вплавь добраться до нейтральной Швеции…К тому же, очень сложно было вести полноценную агентурную работу. Особенно в столице: город крохотный, все у всех на виду, а конспиративные квартиры «засвечены» ещё со времен деникинской контрразведки.Старик вздохнул… Однако, справились!В середине семидесятых он приехал сюда снова — уже не по службе, а так, в отпуск, отдохнуть с женой и дочерью в пансионате «большого» ЦК.Республику было трудно узнать. Казалось, сделано все, чтобы водворить местных жителей в единую семью советских народов — одинаковые газеты и голоса по радио, те же портреты на площядях, те же очереди за дефицитом. В уютных некогда кафе и ресторанчиках постепенно приучались хамить посетителям, да и улицы уже были вовсе не так чисты и опрятны. Но…Неожиданно старик понял. Он вдруг отчетливо осознал, что не любит этот кусочек рассыпавшейся и некогда великой империи именно за то, что он сам и тысячи подобных ему сделали с крохотной , уютной и беспомощной страной на балтийском побережье!В девяносто первом… Тогда людям, которыми он руководил, еле удалось вывезти из-под носа ошалевших от победы борцов за независимость архивы российских спецслужб.Личные и рабочие дела агентуры, данные литерных мероприятий, бесчисленные тома оперативных разработок… Опасные знания — и оставить их новой власти было бы негуманно. Это значило то же самое, что подарить несмышленым детишкам большую коробку гранат, пластида и детонаторов.Так что, некоторым образом, юная демократия теперь перед стариком в неоплатном долгу…Старый Город — пешеходная зона, архитектурный заповедник. Узкая, вымощенная булыжником улочка изогнулась и неторопливо поползла вверх, к зубчатым стенам цитадели. Из-за противной даже по местным меркам погоды праздношатающейся публики почти не встречалось: только туристы группами и по одиночке, да несколько усталых русскоязычных проституток. Обыватели уже расселись дома перед телевизорами, а те, что помоложе и посостоятельнеее, коротали время за столиками многочисленных кафе и пивных подвальчиков.Луж не было, но подошвы опасно скользили по мокрой мостовой.— Простите! — сопровождающий задел старика краешком зонтика.— Ничего…Площадь перед театром размерами больше напоминала внутренний дворик — места на ней еле-еле хватало для бронзового памятника Легионерам и некоего подобия неработающего фонтана. Судя по афише, сегодня давали «Гаянэ» Хачатуряна — очередной аргумент против тех, кто решился бы обвинить местную интеллигенцию в оголтелом национализме.— Сюда?— Да, одну минуточку.Вооруженный охранник внимательно наблюдал за действиями человека с зонтиком, умудряясь одновременно не выпускать из поля зрения окружающее пространство.Кажется, оснований для беспокойства не возникло.— Осторожнее, здесь ступенька…В театр они попали через служебный вход — шагнувший было навстречу вахтер узнал сопровождающего и обошлось без ненужных формальностей. Миновав бесконечный, полутемный коридор, единственным украшением которого являлись несколько парней далеко не балетного телосложения, спутники поднялись по чисто вымытой мраморной лестнице.В холле перед дверью с медной табличкой скучала ещё пара крепких ребят с одинаковыми прическами.— Здравствуйте, господа! Прошу, присаживайтесь.Человек, шагнувший навстречу, был со стариком одного возраста — разве что, чуть повыше и поплотнее.— Здравствуй, Вилор… Узнаю! — гость пожал протянутую руку и обвел взглядом кабинет. — Ты всегда любил придумать что-нибудь этакое.— А почему бы и нет? Театр — это прекрасно… а главное — никому не внушает никаких подозрений!Они остались втроем: охранник у двери, на стуле, а собеседники — в кожаных креслах напротив друг друга.— Как добрался, Андрей?— Нормально.— Выпить не предлагаю…— Правильно делаешь. Я уже давно ничего крепче кефира не употребляю — возраст!— Да-а… А раньше-то, помнишь?— Помню, Вилор. Так ведь раньше и ты по-русски без акцента говорил!— Времена другие, — поморщился хозяин. — Все меняется. Только вот — характер у тебя с годами не улучшился, это точно.— Поздно меняться…Когда-то они учились вместе, на ускоренных курсах НКВД под Горьким. Потом дружили семьями — тогда ещё у обоих были семьи… Последний раз виделись уже генералами: один руководил крупнейшей советской резидентурой, а другой прибыл из Москвы его сменять.Официально, оба числились в запасе и кого-то о чем-то консультировали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103