Откуда-то из-за камина послышалась мелодичная трель.— Идут! — прокомментировал хозяин.— Спасибо.Потом они так и сидели молча, один напротив другого — ждали. Да уж, что-что, а ждать оба научились в незапамятные времена…Дверь без стука и скрипа раскрылась. Все трое поднялись навстречу вошедшим — охранник немного быстрее, а старики с достоинством, не торопясь.— Здравствуйте!Первым в кабинет шагнул черноволосый, плохо выбритый кавказец почти двухметрового роста, с фигурой профессионального тяжелоатлета и глазами убийцы. Охранники с такой внешностью привлекают к себе излишнее внимание и редко бывают эффективны — но… очевидно, сказывался восточный колорит со своеобразной системой внешних приоритетов и представлениями о престиже.Вслед за ним появился мужчина, похожий одновременно на профессора экономики и на полевого командира повстанческих формирований.В принципе, и то, и другое вполне соответствовало действительности. Гость происходил из очень знаменитого на Кавказе рода, получил европейское образование и до начала девяностых руководил крупнейшим на юге России университетом. Как и положено, был членом бюро республиканского комитета партии, избирался в Верховный Совет страны… В новых условиях тоже не потерялся — многие прочили ему на родине по меньшей мере министерский пост, и первые шаги в этом направлении влиятельной родней и сочувствующими уже делались.Однако, судьба распорядилась иначе. Русские танки двинулись восстанавливать на вечно неспокойных горных окраинах конституционный порядок, и уже через неделю на всех телевизионных пресс-конференциях рядом с мятежным президентом замелькало симпатичное и умное лицо бывшего ректора-экономиста. Потом он исчез с экранов и теперь, по данным службы внешней разведки, выполнял особо конфиденциальные и деликатные поручения правительства сепаратистов в разных точках земного шара.Гость был человеком исключительной осторожности и почти звериного чутья — поэтому все попытки ликвидировать его результата не давали. Только раз, в Цюрихе, покушавшиеся почти достигли цели: взрывом выбило все витрины в округе, а от автомобиля, принадлежавшего крупному швейцарскому банку, остался кусок догорающего железа… Пострадала куча народа, кое-кто из оказавшихся рядом даже погиб — сам же обьект «акции» отделался контузией и осколками в ногу. С тех пор он почти незаметно прихрамывал.Впрочем, некоторые аналитики высказывали мнение, что и это, и другие неудавшиеся покушения носили характер скорее не политического террора, а внутриповстанческих финансовых разборок…Обошлись без рукопожатий:— Прошу вас, присаживайтесь.Все было согласно протоколу: три одинаковых глубоких кресла вокруг журнального столика.— Ребята могут идти?— Да, пожалуй.— Конечно… — собеседники отдали соответствующие распоряжения и охрана покинула кабинет.Они остались втроем — за бесшумно и плотно прикрытыми от остального мира дверями.— Я вам не мешаю? — уточнил тот, кого старик называл по имени, Вилором.— Что вы! — деланно удивился гость, пришедший последним. Собственно, чем меньше чужих ушей — тем лучше, но в данном случае хозяин выступал в качестве гаранта безопасности и полной секретности встречи, имея неоспоримое право контролировать ситуацию.Тем более, что ему все равно ничего не стоило бы при желании нашпиговать место беседы разнообразной электронной гадостью.— Я искренне, искренне благодарен нашему общему прибалтийскому… другу. Благодарен за те усилия, которые он предпринял в ответ на мою просьбу.— Надеюсь, общение будет взаимно полезным.— Я вас слушаю…Старик мог себе позволить некоторую сухость в голосе — инициатива встречи исходила от собеседника.— Видите ли… — человек напротив замешкался, не зная, какую форму обращения выбрать.— Генерал, — пришел ему на помощь хозяин. — Вы можете обращаться к моему коллеге именно так.Старик кивнул:— Совершенно верно! Не возражаете, если я буду называть вас — Посланник?Из аналитической справки разведотдела старик знал, что именно под этим псевдонимом собеседник когда-то издал свою первую, так и не принесшую ему славы книжку стихов. И что подобное обращение ему всегда льстило…К тому же, избыточная информированность часто выводит неискушенного оппонента из равновесия.— Да, конечно!В конце концов, болезненное тщеславие — рычаг посильнее алчности и похоти. Беседа ещё не началась, но старик уже набирал очки…— Надеюсь, нет необходимости напоминать о том, что даже сам факт нашей встречи ни при каких обстоятельствах не должен стать достоянием гласности? Вне зависимости от её результата. Мы находимся в состоянии войны…— Мы находимся в состоянии внутригосударственного вооруженного конфликта, — поправил собеседника Генерал.— Видите ли, с точки зрения… — встрепенулся тот, явно задетый за живое.Но Посланника перебил хозяин:— Господа! Давайте оставим правовые аспекты всего происходящего на откуп дипломатам и кабинетным политикам. Вы ведь не за этим сюда ехали, верно?Пришлось согласиться. Судя по всему, официальной санкции на переговоры с представителем вражеской стороны Посланнику никто не давал. Неизвестно уж, по какой причине, но действовал он в обход общепринятых каналов — через глубоко законспирированные финансовые и силовые структуры Европы. Впрочем, и Генералу не поздоровилось бы, попади в чужие руки информация о сепаратных контактах российских спецслужб с мятежными лидерами Кавказа.— Я вас слушаю.— Видите ли, время для всех сейчас крайне сложное, непростое…— Давайте-ка без лирических отступлений, ладно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103