— Чего вы хотите? Денег?— Равноправного партнерства. У меня здесь есть своя задача, у вас своя… Значит, к моему вызову на свидание с господином Юргенсом вы отношения не имеете?— Нет!Это было сказано так, что Владимиру Александровичу пришлось прокомментировать:— Милая, если вы будете отвечать на самые простые вопросы так же, как Зоя Космодемьянская, мы никогда не договоримся!— Кто это? — в очередной раз подняла брови двадцатипятилетняя гражданка Франции.— В каком смысле? — не понял майор.— Ну… которую вы сейчас назвали?Виноградов крякнул — обьяснять собеседнице всю сложную многогранность образа героини-партизанки, замученной немцами по доносу её же соотечественников, было бы делом неблагодарным.— Это непереводимое русское выражение. Игра слов!— Тихо…Но Владимир Александрович и сам уже слышал приближающиеся по коридору шаги:— Это сюда. — Его номер был на этаже крайним.Оба замерли: хозяин в кресле, а гостья на кровати. Кстати, подумал майор, я совершенно не помню, скрипят ли пружины матраца — если скрипят, то француженке лучше не шевелиться.Тем временем к двери снаружи уже подошли — особенно даже и не скрываясь:— Сеньор Вино-гра-дов! — стук показался вполне уверенным, а высокий мужской голос — знакомым. — Сеньор!Фамилию Владимира Александровича человек произнес с некоторой запинкой, но в целом правильно.— Хуанито. Хефе де пренса… — беззвучно, одними губами прокомментировала Дэльфин.Но Виноградов и без того узнал в мужчине за дверью похожего на индейца Хуана, «начальника прессы», то есть пресс-секретаря фестиваля и любителя ночных купаний в горных источниках.— Сеньор Виноградов! — стук в дверь повторился, на этот раз ещё настойчивее. Затем последовала реплика по-испански — насмешливая, и в то же время с нотками сожаления.Дэльфин посмотрела на сидящего напротив Владимира Александровича. И подняла вверх руку, оттопырив наподобие козьих рожек указательный и средний пальцы — как будто и так не ясно было, что Хуан разговаривает не сам с собой и в коридоре по меньшей мере двое.Действительно, невидимка не заставил себя долго ждать — это оказалась женщина, голос и звонкий, чуть-чуть наигранный смех которой заставили находящихся в номере переглянуться.Габриэла! Красавица итальянка с пышной копной русых волос и фамилией, которую Владимиру Александровичу пока не удалось запомнить… Она что-то ответила спутнику, затем несколько раз дернула за надраенную до матового блеска медную ручку:— Ола, сеньор! Неужели вы не один? — реплика была произнесена по-английски и вызвала у Хуана очередной приступ веселья.— Лаки мэн! — отхохотав, поддержал он Габриэлу. И непонятно было, почему пресс-секретарь назвал Виноградова «счастливчиком». — Завидую…Почему сразу всякие пошлые мысли, подумал Владимир Александрович. А может, я просто в ванной и не слышу!— Русский! Мы ждем вас внизу, на террассе.— Чао!Обменявшись ещё парой фраз, очаровательная журналистка и её спутник шумно двинулись в сторону лифтов.— Ва-ау… — девица на кровати решила переменить позу, но майор отрицательно помотал головой и приложил ладонь к губам.И оказался прав. Через несколько мгновений после того, как удаляющиеся шаги якобы стихли за поворотами коридора, кто-то снова затеял возню под дверью. Видимо, вернулась женщина — подкралась легко и встала, не двигаясь и пытаясь услышать, что происходит в номере… Старый финт, что-то из репертуара начальной школы.Потом снаружи попробовали мягко надавить на ручку:— Русский? — это действительно была Габриэла. — Русский!Потянулись томительные секунды… Главное в такой ситуации — выдержать характер.Наконец, на этаже остановилась кабина лифта. Итальянка, уже не заботясь о звуковой маскировке, отпрянула от двери — и Владимир Александрович представил себе, как она торопливо засовывает ноги в снятую при возвращении обувь.Обмен приветствиями и парочкой дежурных фраз. Гудение уносящегося вниз лифта… И вот уже в коридоре остается только пожилая супружеская пара из соседнего номера.— Что скажете, мадмуазель?На всякий случай майор и француженка ещё некоторое время просидели молча, да и после «отбоя тревоги» не сразу начали говорить нормальными голосами.— Не знаю… — видно было, однако, что кое-какие соображения насчет визита «коллег-журналистов» у неё есть, но держать их Дэльфин предпочитает пока при себе. — А вы что думаете?Однако, не начинать же все сначала… Поэтому, Виноградов постарался перехватить инициативу:— Дэльфин, дорогая! Вы, кажется, начали мне что-то рассказывать, когда нам помешали?— О чем? — гостья сделала удивленные глаза.— Ну, для начала о том, зачем вы пришли в номер к одинокому мужчина…— Любой разговор предусматривает равноценный обмен информацией, не так ли? Иначе это допрос.Виноградов не знал, как переводится с английского последнее слово, но по смыслу вполне догадался о его значении:— О'кей! Я тоже что-нибудь расскажу. Но начинать придется вам.Дэльфин пожала плечами:— Договорились. Спрашивайте!— Зачем? Вы как-нибудь сами.— Вэлл… — и собеседница заговорила — четко, не торопясь и строго дозируя правду. Так, как её, видимо, учили в полицейской академии.Со слов Дэльфин выходило, что источник, из которого Интерпол получил информацию о предстоящем приезде в Хихон представителя российских спецслужб ей неизвестен. Что, в принципе, вполне естественно… Просто, несколько дней назад девушку вызвали к шефу парижского бюро, наскоро освежили легенду прикрытия — и вперед!Задача такая: прибыть в Хихон, вычислить русского и установить с ним доверительный контакт. Для чего Дэльфин был вручен пресловутый журнал, предположительно являющийся опознавательным сигналом «свой-чужой», дано описание внешности Генерала и предоставлена полная свобода агентурной инициативы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103