Аккуратные такие банковские упаковочки…— Прямо, как в кино! — Виноградов всегда довольно спокойно относился к чужому богатству, зная по опыту, что большие деньги — это всегда большие проблемы.— Тяжело, правда, — пожаловался собеседник. — Бумага — она всегда очень тяжелая… Почти двадцать кило.— Не надорвался? А то — давай, я помогу. Потаскаю!— Потаскаешь еще.Это прозвучало неожиданно твердо и без намека на пьяный бред.— Вася, я с детства не любил физический труд.— Даже хорошо — очень хорошо! — оплачиваемый?— В мое время физическим трудом неплохо зарабатывали только валютные проститутки. Улавливаешь намек?Собеседник отставил кофейную чашку:— Ладно! Выслушать можешь?— Могу. Но ты уверен, что надо? Я человек слабый, немолодой. И свои-то секреты хранить не умею — а что уж тут про чужие! Особенно, если меня начнут по-серьезному спрашивать. Уверен?— На то и рассчитано…Ответ прозвучал несколько двусмысленно и слишком уж многообещающе.— Излагай, — пожал плечами Виноградов.Больше ему ничего не оставалось. Можно было, конечно, встать и уйти — но этим уже ничего не решишь. Как-то, перечитывая повести знакомого ещё по ОМОНу питерского детективщика, Владимир Александрович заметил: многоточие в конце фразы таит в себе куда больше неприятных неожиданностей, чем все другие знаки препинания.— Ты же понимаешь — тот чемоданчик, о котором я тебе сейчас рассказал, существует на самом деле.— И вы хотите его заполучить?— Нет! Он уже у меня.— Поздравляю. Выиграл в «Поле чудес»? Или на обедах сэкономил?— Не угадал, Саныч… Мы его украли. Точнее — отняли, с боем и кровью! — Посмотрев на Виноградова, собеседник отрицательно помотал головой:— Нет, не вспоминай. В ориентировках этого ничего не было. Никаких нападений на банки, никаких инкассаторов.— Тряханули кого-то из «теневиков»? — при ограблениях дельцов криминальной экономики пострадавшие практически не обращаются с заявлениями в органы внутренних дел. Предпочитают разбираться сами.Красивым научным языком это обзывается латентной преступностью. Вообще, выдумана масса слов для описания государственного бессилия.— Почти угадал. Более того… По законам военного времени нам бы в героях России ходить!— Не понял.— Ну, видишь ли… Древние говорили: «враг моего врага — мой друг». Верно?В изложении собеседника ситуация выглядела следующим образом. Некоторое время назад люди, с которыми сотрудничает Френкель, через свои каналы получили весьма интересную информацию. Согласно ей, человек, которого российские средства массовой информации именуют не иначе, как «мятежным генералом»,»предателем» и «главарем незаконных вооруженных формирований», получил из-за рубежа некоторую, весьма приличную, сумму в иностранной валюте.Почему? Потому что в глазах значительной части исламских фундаменталистов он является как раз наоборот — борцом за веру, законно избранным президентом, знаменем и символом борьбы за независимость народов Кавказа.Кроме того, в горах много нефти…Доллары предназначались на покупку оружия, взятки московским чиновникам и хоть какую-то, символическую, гуманитарную помощь для многих сотен и тысяч голодающих беженцев.Но получилось иначе. На пустынной горной тропе кожаный чемоданчик-»дипломат» перекочевал от доверенного племянника генерала к людям, которых в данный момент представлял Виноградовский собеседник. Сработали профессионально — охрана даже не успела понять, что происходит. Никакой стрельбы, никаких тебе взрывов… Сопровождающие вместе с ценным грузом просто-напросто испарились, исчезли — да так, что у службы внутренней безопасности сеператистов не осталось ничего, кроме твердой уверенности в их измене.— Но, наверное — не без этого же? — уточнил Владимир Александрович. — Такие вещи без наводки не делают.— Разумеется. Тот, кто нам помог, свое дело сделал. И должен был вернуться обратно к генералу, но… Покойников — его, и второго парня-водителя, обнаружили российские солдаты. Обнаружили на российском же блок-посту, незадолго перед этим подвергшемся нападению.— Не понял…— Я тоже. На обоих трупах следы пыток. Но это не местные, мы бы знали… И не федеральная армия — мы бы тоже получили информацию. Я закурю — не возражаешь?— Пожалуйста! Свидетелей никаких?— Нет. Ваши взяли одного из тех, кто устроил резню на посту: русский, лет тридцати. Матерый, говорят! Проофессионал. И без одного уха.— Наемник? — удивился Виноградов.— Неизвестно. Попробовали его на месте допросить, подручными средствами — молчал. Потребовал встречи с начальником в чине не ниже генерала! Ну, повезли в разведотдел бригады… А по пути он смылся. Сиганул на скорости из кузова — с моста, в речку!— Как это? Хоть связан был?— Прямо в наручниках.— Силе-ен! — Владимир Александрович прекрасно представлял себе: небо, горы, каменная кладка перил и где-то далеко внизу — желтоватая пена, шумом своим перекрывающая натужный по причине разряженной атмосферы вой автомобильных двигателей. — Выжил?— Тело не нашли.— Всякое бывает… Но, собственно, вам-то что? Вы свое получили.Собеседник нахмурился. Щелкнул зажигалкой, прикуривая вторую сигарету:— Брак в работе. Мы обычно не оставляем следов. А тут — неизвестно что и кому успел рассказать наш… помощник перед смертью.— Вряд ли он много знал о вас… верно?— Верно. Сепаратистам бы его информация ничего не дала. Но есть и другие… Которые умеют сопоставлять, анализировать. И делать выводы!— Ты имеешь в виду ребят в погонах?— Не только.— Мафия? Думаешь — они?— У российского криминала имеются самые разные возможности… — ушел от ответа Френкель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103