Видимо, просто забыл про него на радостях.Вокруг уже было людно и даже несколько тесновато. Некоторые занялись делом, основная же масса народа просто шумно и несколько бестолково выражала свое глубокое удовлетворение.— В порядке…Мимо провели трясущуюся в бессловесной истерике женщину. Кто-то сообразил прикрыть её старым бушлатом, но вот с обувью ещё ничего не придумали… Хотя, конечно, до лазарета можно было добраться и так.— Ну, птица-говорун! Поздравляю. Крути дырку на кителе. Кстати, познакомься — мой старший коллега, из…— Мы знакомы.Усатого офицера, инструктора спецподразделения по борьбе с терроризмом питерского Управления ФСБ Виноградов встречал и раньше, во время правительственных визитов и на различных «показухах» Теперь вот — повидал его личный состав в работе.— Поздравляю!— Спасибо. Давно прибыли?— Минут сорок назад… Долго добирались.— Хорошая работа!— Главное — совместная… — не преминул вставить улыбающийся Головин. Закончить операцию всегда — половина дела. Теперь предстояло делить награды.— Нет проблем, — кивнул представитель «старших братьев», и Владимир Александрович понял, что серьезные профессионалы всегда сумеют найти общий язык.— Е-мое!Ладога, обидевшись на невнимание, решила напомнить о себе: теплоход неожиданно качнуло так, что мало кто удержал равновесие.— Слушай, скажи капитану, чтоб заводился. Домой пора!— И вообще… Пусть граждан успокоят.— Мужики! Пойдемте-ка, пока то-се… Заслужили мы, или нет? Чисто символически?— Заслужили, — охотно отреагировал на предложение усатого Владимир Александрович. — Еще как… Святое дело!— Не возражаю. — Головин с аппетитом проглотил слюну и повторил ту самую фразу, с которой все вчера и началось:— Верно мой дедушка говаривал: «С утра не выпьешь — день потерян!»… Тогда еще, только прибыв в дежурную часть, Виноградов поинтересовался:— А кем он был-то, твой дедушка?— Почему это — был? — возмутился собеседник. — Он и сейчас ещё жив! Девяносто три года, сам дрова колет…После такой авторитетной ссылки оставалось только последовать заветам и традициям старшего поколения:— Наливай.— Двадцать два часа… ровно! — поддержал его хриплым женским басом говорящий будильник из запертого кабинета начальника штаба.— Да знаем мы… — привычно ответил хозяин.— Будь здоров!Время для посещения ночного «резерва» героической и краснознаменной транспортной милиции Владимир Александрович выбрал сам. Исходя из целого ряда соображений… Во-первых, про парней капитана Головина писали куда меньше, чем о подвигах городского ОМОНа. Во-вторых, ночные посиделки располагают бойцов к откровенности — начальство высокое далеко, а деваться из расположения Отряда все равно некуда. Но главное — Виноградову до зарезу нужны были два отгула.За отданные государству сутки в пресс-службе Главка обычно давали — день отсыпной, день выходной. Если учесть, что потом будут как раз суббота и воскресенье, то набиралось достаточно.— Так куда ты собрался-то, Саныч? — Головин вытянул из банки волокнистый кусок животного происхождения, понюхал и с сомнением запихнул в рот: что же делать, закусить-то надо… Консервы остались от неприкосновенного запаса, выданного на последнюю поездку в Чечню. Впрочем, судя по маркировке, готовили их ещё во времена Карибского кризиса.— В Новгородскую…— На лося?— Ага! Мужики наши все уже оформили, с егерем договорились.— Хорошее дело, — понимающе кивнул Головин. В прошлом году он и сам ездил на открытие охоты, но теперь не получилось. — Еще?— Ну, давай уж — допьем. Не оставлять же!После третьего тоста поступило предложение добавить. Виноградов отказался. Хозяин и не настаивал: служба есть служба.— Тогда — чаю… Сейчас покрепче заварим.— Хорошо тут у вас!Пресс-служба теоретически относилась к аппарату Главка, даже обслуживалась соответствующими кадровиками. Поэтому, отношение к её сотрудникам у районных оперов и личного состава боевых, «окопных» подразделений было соответствующим.Впрочем, лично майору Виноградову с их точки зрения прощалось многое… И в первую очередь, благодаря бурной и не всегда безупречной с позиции закона милицейской биографии, обросшей за последние годы героическим шлейфом преувеличений и откровенного вымыса. На определенном этапе даже сам Владимир Александрович увлекся погоней за лаврами новоявленного барона Мюнгхаузена — и теперь пожинал плоды… Справедливости ради стоит отметить, что реальные похождения нынешнего старшего референта милицейской пресс-службы были куда интереснее.Интереснее и страшнее, чем то, что с ведома и одобрения майора описал в своих книжках известный питерский литератор из бывших ментов.— Саныч, мы когда виделись-то с тобой в последний раз? В девяносто втором?— Не помню, Вадик… Точно! Осенью.— Ты тогда ещё из Приднестровья вернулся.— И мы твою третью звездочку обмывали…Прошлое, особенно под водочку, вспоминается, с некоторой грустью. Плохо, когда нечего впомнить… Но не дай Бог, если и все хорошее остается только в прошлом!Вадик Головин с тех пор женился, получил диплом о высшем физкультурном образовании. Перевелся в транспортный ОМОН на должность зама по спецподготовке, где имел теперь контузию, две медали и отличную служебную переспективу.Владимиру Александровичу тоже за эти годы скучать не пришлось…— Саныч, это правда, что тебя увольняли?— Правда.— И про Югославию? И про Америку?— Почти…Капитан вздохнул и поскосился на свои огромные кулачищи:— Везет же! А мы тут все больше… Если к морю командировка, то к Белому, если на юг — то Кизляр или в Грозный куда-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103