Временами Ральфи, вопреки очевидным фактам, воспринимал себя абсолютно законопослушным бизнесменом.— Если мы не начнем, то китайская сделка не состоится, — пояснил Руди. — Косоглазые и так уже говорят нам: либо начинаем, либо расстались. Неужели мы позволим этому испашке помешать миллиардной сделке?— Руди прав, — вмешался грубый и зычный голос Парикмахера Сэла. — К чертям его. Мы должны настоять на своем.— Проще было бы ему заплатить, — предположил Триани. — Сколько он хочет?Бобби Триани приходился Руди зятем. Женившись на его дочери Иде, он стал членом семьи и поднялся до четвертого места в иерархии. Сорокадвухлетний крепыш с карими глазами и темными волосами, обычно он смолил не переставая и воздерживался от курения только здесь, в квартире Эндрю, или в офисе, как бы он там ни назывался. Ему не нравилось, что здесь нельзя курить: с сигаретой лучше думается. Он знал, что его тесть умирает от рака легких, но тем не менее не сомневался, что табачный дым прочищает мозги. Когда Бобби развлекался с одной из своих маленьких подружек, он накуривался до одури. Его тесть не знал о его подружках. Бобби надеялся, что тот умрет прежде, чем узнает.— Мы были готовы дать ему сорок пять процентов в Америке, — ответил Эндрю. — Он требует пятьдесят.— И тем не менее, — пожал плечами Бобби. Из всех присутствующих он выделялся наиболее легкомысленной манерой одеваться, и с его лица еще не сошел загар, полученный в Майами.— И кстати, ты согласился, — заметил Пети.— Плевать, на что он согласился, — вспыхнул Руди.— Правильно, — сказал Сэл. — Плюнуть и растереть.— И все-таки, — осторожно начал Ральфи. — Должно же наше слово чего-то стоить, разве не так?— Сейчас не тот случай, — возразил Орафо.Подобно Карбонарио, с которым он сотрудничал теснее всех в организации, он явился на встречу в спортивной куртке и слаксах, без свитера, в белой рубашке и темном галстуке. Ему уже перевалило за шестьдесят, и он не один пуд соли съел вместе с Руди, да и с Энтони тоже. Кармине все еще верил в воровскую честь. Считалось, что все они верят в воровскую честь. Если ты дал человеку слово, умри, но сдержи. Правда, человек, которого Эндрю хотел отправить к праотцам, и понятия не имеет, что такое честь. И поэтому Орафо решил, что на данный случай правила не распространяются, несмотря на то что Эндрю с Морено обменялись рукопожатием.— Пятьдесят процентов прибыли — это же грабеж среди бела дня, — возмутился он. — Испашка просто сбрендил. Эндрю прав. Мы замочим его в назидание всем остальным. А потом придем к ним с прежним предложением, и его у нас с руками оторвут.— Все равно, — поежился Карбонарио.— Я хочу, чтобы это произошло там, где он живет, — объявил Эндрю.Все удивленно уставились на него.— Пусть всякий знает, что от нас нигде не скрыться. Если нам нужно, мы ни перед чем не остановимся. Или они соглашаются на наши условия, или мы их всех закопаем. Я хочу, чтобы все это поняли.— Ты говоришь о Колумбии? — взвизгнул Бобби. Когда он долго не курил, в горле у него пересыхало. Сейчас он с большим удовольствием убил бы не испашку, а самого Эндрю за то, что тот не разрешает ему курить.— Да, о Колумбии, — подтвердил Эндрю. — Он живет там, и именно там должна состояться акция.— Но кажется, он все еще в Нью-Йорке, — заметил Пети.— Здесь пришить его гораздо легче, Лино, — поддакнул Руди.— Знаю, дядя Руди. Но гораздо большего эффекта мы добьемся, если покончим с ним там.— У нас есть там свои люди? — спросил Кармине у Ральфи.— Как и везде, — ответил тот. — Но должен предупредить тебя, Эндрю, последствия могут быть непредсказуемыми. У нас законный бизнес в Майами, а оттуда до его сферы влияния рукой подать. Его людям не составит особого труда выяснить, какие фирмы принадлежат нам и где они находятся. В будущем нам светят бо-ольшие неприятности.— Что за неприятности? — спросил Кармине. — О чем ты, Ральфи?— Убийства, взрывы, и так далее. Людям Морено доводилось убивать даже судей, так неужели ты думаешь, они спустят нам?— Судьи не приходили в дом Морено и не убивали его в его собственной постели, — мягко заметил Эндрю.Никто из сидящих за столом в течение нескольких секунд не мог выговорить ни слова, и каждый — за исключением Руди — гадал, кто первым попытается объяснить Эндрю, что он хочет невозможного. Руди же было неудобно ставить племянника в неловкое положение. Он предпочел бы, чтобы критика прозвучала из чьих-либо других уст. Кроме того, он не был уверен, что это действительно абсолютно невозможно.— Г-м-м... И как мы попадем к нему домой, Эндрю?Пети Бардо. Естественно, в коричневом костюме. Коричневый галстук, коричневые ботинки. Все коричневое.— Очень просто. Предложим кому-нибудь за это миллион наличными, — ответил тот.«Не так уж и глупо», — с улыбкой подумал Руди. * * * В шесть вечера в ту же среду, как раз тогда, когда Джонни Реган и Алекс Лаундес докладывали Майклу о том, что встреча на высшем бандитском уровне действительно имела место в лавке портного и что больше им совершенно нечего сказать, перед Сарой Уэллес распахнулась дверь, выходящая на Мотт-стрит, и она стремглав взбежала наверх, туда, где ее ждал Эндрю. Всю неделю она представляла его именно здесь, сидящим в кожаном кресле в гостиной, в перетянутом в поясе халате с монограммой. А под халатом — ничего, ведь он ждет ее.Она не понимала, почему при одной только мысли о нем в ее мозгу рождались такие эротические фантазии, о которых она раньше и не подозревала. Она знала, что испытывает к нему не любовь, — какая любовь, если она практически ничего о нем не знает? — а то чувство, которое в Библии называется похотью, а ее юные ученики обзывали просто и ясно — течка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107