Зачем она так поступила? Как она могла так обойтись со мной? С нами? Пришла с магнитофоном. Как она могла?Дочь, ты же знаешь.Если ты кого-то любишь, то делаешь все, чтобы защитить любимого. Если действительно любишь, любишь всем сердцем, то не можешь допустить, чтобы твоего любимого уничтожили. Просто не можешь, и все. «А я-то думал, что вы ее любите». Как трудно дались ему эти слова. Казалось, он едва ими не подавился. «А я-то думал, что вы ее любите». Да, вы правы, сэр, вы думали абсолютно верно. Я действительно люблю ее, сэр, но если вы думаете, что я пойду признаваться в убийстве... «Я не думал, что вы захотите подвергать ее всему этому». И сяду на двадцать пять лет или пожизненно только для того, чтобы вы не вызвали ее в качестве свидетеля и не огорчили тем самым свою чертову дочь... «Я не думал, что вы захотите подвергать ее всему этому». — Еще чего, — сказал он вслух. «А я-то думал, что вы ее любите». — Да, я люблю ее, — сказал он в темноту. Долго еще он лежал без сна, терзаемый противоречивыми мыслями и чувствами.В конце концов он включил лампу, открыл ящик ночного столика, вытащил оттуда справочник и быстро набрал номер телефона. * * * Билли отвез ее в «Буона Сера», ресторанчик в Бруклине, где они впервые пообедали на людях...— Неправда. — Что — неправда? — Мы обедали на людях в Сент-Барте. А еще пили кофе с круассанами в забегаловке на Второй авеню. — Это все было раньше. — Да. Раньше. Круассаны с шоколадом. В день, когда мы в первый раз поссорились. — Мы тогда не ссорились. Я просто встала и ушла. — Потому, что я поцеловал тебя. — Да. — Я собираюсь поцеловать тебя сейчас. Не уходи. Он поцеловал ее сразу же, как только она села за стол.— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он.— И ты тоже, — ответила она.Сегодня она надела голубой костюм, белую блузку с галстуком и голубые туфли. Он пришел в синем костюме, белой рубашке, галстуке и черных туфлях.— Мы подходим друг к другу по цвету, — заметил он.— Абсолютно.Он взял в руки ее ладони. Точно так же, как тогда, когда они впервые пришли сюда. Как она тогда боялась, что их увидят!— Нам надо поговорить, — сказал он. — Но сперва закажем что-нибудь выпить.— О чем ты хочешь поговорить?— О будущем. О нашем будущем.К столику, потирая руки и улыбаясь до ушей, подлетел велеречивый хозяин.— Si, signor Faviola, — сказал он. — Mi dica Да, синьор Фавиола, заказывайте (итал.).

.Знакомый ритуал повторился еще раз.«Нет у нас никакого будущего», — думала она.Когда принесли заказ, Эндрю поднял бокал:— За тебя.— За тебя, — ответила она.— За нас, — поправился Эндрю и чокнулся с ней.Они выпили.— Ух, — сказал он.— Ух, — сказала она.Он поставил бокал и снова взял ее руки в свои.— Когда я позвонил тебе ночью...— Я решила, что ты сошел с ума.— Почему? Он же знает. Больше нечего бояться.— Но звонить в четыре часа ночи?— Ты все еще спишь с ним?— Нет.— Хорошо. Я позвонил, потому что хотел сказать тебе все по телефону. Но передумал...— Что — все?— Я слышал коннектикутскую пленку.Она едва не вырвала свои руки из его ладоней. Но он удержал ее. Он не отпускал ее руки, не отводил глаз от ее лица.«Он убьет меня, — подумала она. — Он привел меня сюда, чтобы кто-то убил меня».— Кажется, я знаю, почему ты это сделала... — сказал он.— Эндрю, ты должен понять...— Мне очень неприятно, что ты так поступила, но я...— Молли, — произнесла она.— Знаю.— Я была вынуждена.— Знаю.— Но... пленка? Ты слышал пленку?— Твой муж приходил ко мне.— Что? Когда?— Вчера вечером. Он предложил мне сделку.— Эндрю, что ты говоришь?— Я являюсь с повинной, он меня сажает, и мы тебя в это дело не впутываем.— Являешься с повинной?— Да. По двум убийствам. Я отказался. Думаю, он согласится на одно. В таком случае я соглашусь.— Что значит: вы меня не впутываете?— Никто ничего не узнает. Никто вообще не услышит пленки.Она кивнула.Он по-прежнему держал ее руки в своих и не отводил от ее лица внимательных глаз. Она отвернулась.— Я чувствую себя последним дерьмом, — призналась она. — Словно я сама, своими руками отправляю тебя за решетку.— Нет. — Он покачал головой. — Сара, я по-прежнему хочу жениться на тебе.Она посмотрела ему прямо в глаза.— Я не знаю, сколько лет меня не будет, — сказал он.Она крепко сжала его руку.— Но у меня хорошие адвокаты, и, возможно, нам удастся нажать на кое-какие кнопки. Я надеюсь, что мне удастся выйти...— Эндрю, — взмолилась она, — пожалуйста, не разрывай мне сердце.— Я люблю тебя, Сара, — сказал он.— Я тоже тебя люблю. О, мой родной, милый, хороший, я так тебя люблю.— Тогда обещай мне, что... * * * Громилы Пети Бардо вошли в ресторан.Они двигались как автоматы. У каждого правая рука скрыта под полой пиджака, пальцы сжимают «узи» калибра девять миллиметров. Несколько мягких, широких шагов — и они оказались уже посреди ресторана. «Простите, сэры, что вам...» — подскочил было к ним официант, но они отодвинули его в сторону и продолжили свое быстрое скольжение к столику в глубине ресторана. Сидевший за столиком мужчина заметил их и уже начал подниматься на ноги. Женщина тоже встала, ничего не понимая, все еще не выпуская его рук из своих, и повернулась, чтобы посмотреть, куда он так уставился. Мужчина оттолкнул ее от стола. Киллер, шедший впереди, четыре раза выстрелил мужчине в лицо. Тот упал навзничь, стукнувшись затылком о стену, его стул опрокинулся, а убийца посылал и посылал в него пулю за пулей. Женщина кричала. Даже когда он упал, она не выпускала его руку и все кричала, кричала, кричала.Второй киллер всадил пять пуль ей в лицо и грудь. Выстрелами ее отбросило к залитой кровью стене, и она так и осталась лежать там, распластавшись, в то время как убийцы бегом пересекли зал, выскочили на кухню, а оттуда через заднюю дверь — на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107