Он сидел, разиня рот, повторяя:
Ц Вот, вот, говорю, зубоскалы... девка!.. палкой тебя, палкой!..
Ц Палкой тебя, дед, палкой!.. Ц передразнила Амальтея, стуча дубинкой об п
ол.
Ультим запел одну из давно сложенных здесь импровизаций:

У царя Мидаса были
Ослиные уши;
У Балвента-свинопаса
Разум поросячий,
Ду-ду-ду! хрю-хрю-хрю!..

Ц Я те палкой! Ц вскричал старик, вскакивая с пола и обратился к Амальте
е уже плаксиво, Ц девка, отдай мою палку, отдай!..
Он с трудом стоял на разбитых ногах, перевешиваясь корпусом и держась за
стол.
Тертулла, при всей ее обыкновенной болезненной угрюмости, смеялась на бе
ссильную злость свинопаса, а Грецин, ухватившись за бока, покатывался у с
тола, забыв про испорченную гирлянду, оглашая комнату гулко раздававшим
ся басистым хохотом.
Развеселившиеся люди не замечали, как шло время, не замечали и того, что пр
иглашенные на свадьбу сельчане, ожидаемый жених и старший сын Грецина, П
рим, надзиравший за пилкой леса, проданного на топливо деревенским, нахо
дившийся там с несколькими рабочими невольниками усадьбы, что-то запозд
али, не идут к ужину, Ц не замечали и того, что буря с минуты на минуту все у
силивается.
Ужасные порывы вихря с бешенством налетали на стены прочного дома, ударя
ясь, как таран осаждающего неприятеля.
Балвентий гонялся за Амальтеей, которая дразнила его, не отдавая отнятую
палку, а Ультим дудел, хрюкал, лаял на него, стараясь надеть на его лысую го
лову колпак, свернутый им из выпачканной грязью тряпки, в которой он прон
ес свинину, причем два угла были связаны в подобие свиных ушей.
Выживший из ума свинопас давно был предметом потехи всего округа.

ГЛАВА XVII
Филемон и Бавкида

Никто не заметил, как проник в усадьбу без стука у калитки, как вошел в ком
нату и стоял в дверях черноволосый юноша, в котором никто из римлян не узн
ал бы рыжего Марка Вулкация, изменявшего свою наружность при помощи хитр
ой Диркеи, дочери умершего Антилла, которую он давно обольстил, разврати
л и научил способам выполнения всяких козней.
Узнал бы его теперь Виргиний, Ц в усадьбе Руфа Вулкаций нередко гостил,
Ц но ему дела не было до затей его двоюродного брата, о котором старая Сте
рилла преравнодушно отзывалась:
Ц Ходит так по чужим дворам девок сманивает... ходит, ходит и доходится до
беды!.. пусть!.. не все ведь такие как моя дочь.
Узнал бы его также и Тит-лодочник, с которым Вулкаций давно сошелся до дру
жественной фамильярности.
Но Виргиний, Тит, Стерилла и ее дочь не имели никакой цели выдавать перекр
ашенного аристократа и не понимали, для чего он это делает, предполагая е
динственным намерением обольщение красивых поселянок.
Войдя незамеченным в квартиру Грецина, «оруженосец Вераний» с лукавою у
смешкой любовался игрою девушки, дразнившей старого свинопаса.
Вераний, под псевдонимом которого крылся Марк Вулкаций, был в таких лета
х, когда усы едва начали опушать ему губы, но в его глазах уже мелькал огон
ек, выдававший развитие понятий более широкое, чем бывает у человека так
ого возраста, и люди, складом ума проницательнее и внимательнее толстого
Грецина с его семьею, могли бы открыть в этом прощелыге человека образов
анного под личиной неуча и аристократа в платье раба.
В семье управляющего даже был такой человек, старший сын его Прим подозр
ительно косился на Верания, но никто не внимал его остережениям и указан
иям, лишь одна мать соглашалась с ним без всяких оснований, в силу лишь тог
о, что Вераний просто не нравился ей, как не нравился и никто в мире по ее бо
лезненной раздражительности.
Его худощавое и бледное, что называется, «испитое» лицо было вовсе некра
сиво, хоть и имело тонкие, правильные черты; хитрость проныры портила его
общее выражение.
Вераний незаметно подкрался и поймал Амальтею в свои объятия, восклицая:

Ц Вот это я люблю!.. Люблю тебя такою игривою, бойкою. Долой угрюмость!.. Тер
петь не могу твоего нытья!.. Будь всегда веселою, когда я прихожу, Амальтея
!.. Ты смеешься перед нашею свадьбой; ты счастлива, рада быть моею; вижу, вижу
, что нравлюсь тебе... это хорошо!..
Амальтея выскользнула из его рук, уклонившись от поцелуя, и с хохотом отв
етила:
Ц Я ждала тебя, Вераний, сегодня так долго, что терпенье лопнуло, и я задум
ала справить свадьбу старого Балвентия с соседскою экономкой Стерилло
й, хоть ее и нет здесь.
Ц Ха, ха, ха... но так как я, кажется, еще не опоздал, то...
Ц То сначала попируй у них... благо, Стерилла овдовела. Она с Балвентием бы
ли бы сущие Филемон и Бавкида.
Ц Ха, ха, ха!.. именно Филемон и Бавкида.
Ц А я спою им величанье, Ц вмешался Ультим и затянул деревенскую песню
умышленно гнусавым, старческим фальцетом:

Ликуйте, Музы, Грации!

Столетний Филемон
С возлюбленной Бавкидою
Миф об этих личностях говорит, что они муж с
женою, в величайшем согласии жили так долго, что, волею благоволивших к ни
м богов, превращены в деревья, чтоб жить на земле дольше возможного челов
еческого века, после чего они стояли много сот лет рядом, обнимаясь переп
летшимися ветвями.

Тут будет обручен.

Ц Зубоскалы!.. Ц огрызнулся свинопас, замахиваясь палкой на Ультима.
Молодой весельчак, как прежде его сестра, поймал нижний конец дубинки и з
аставил старика вертеться с ним, приговаривая «мели, мели, мельница!», пок
а у того не закружилась голова.
Балвентий, как в первый раз, бросил палку и шлепнулся на пол, но теперь он з
ажал себе глаза, чтоб не видеть вертящейся комнаты, летящей со всею мебел
ью и людьми в пропасть, и еще сердитее повторял:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27