Ц Чего принесла?
Амальтея не ответила, принявшись растирать замерзшие ноги.
Ц Пальцы свело... ох!.. ломит!..
Она уселась на лавку к столу, причем задела и оборвала одну только что при
битую отцом гирлянду.
Грецин с невозмутимым хладнокровием толстого флегматика взялся поправ
лять беду, и жена снова накинулась на него:
Ц Старый выдумщик!.. насорил по всей комнате, Ц она указала на разбросан
ные по полу листья и негодные голые хворостины, Ц сам насорил, сам и подм
етай!.. Никто из нас не дотронется... Пусть гости об эту дрянь спотыкаются!..
Ц Нельзя, матрона моя, нельзя, Ц отозвался старик с пыхтением над своею
работой, Ц дуб Ц символ крепости, здоровья... Мирта знаменует всякое бла
гополучие, согласие, мир семейный... Лавр Ц успех во всем...
Ц Ну тебя с твоей сибаритской символикой!..
Ц Нельзя... надо... будет пир, свадьба нашей единственной дочери...
Ц Да еще будет ли?.. Увидим!.. Жених-то нас сколько раз обманывал!.. А уж тепер
ь и подавно есть у него предлог: куда он тут в этакую темень проедет? Куда с
унется через нашу топь? В болото его сдует.
Ц Ну вот... не пророчь недоброго!..
Ц Ничего я не пророчу, а только правду говорю. И надо было девке таскатьс
я по подругам, еще ничего не видя, когда, может статься, не будет у нас ни обр
яда, ни праздника!.. Гостей, вишь, скликать... если сойдутся эти гости, а жених-
то, ждать Ц пождать, не приедет? Ц лучше тогда будет?.. Обдеру я все эти хво
ростины, свяжу в метлу, да и отваляю ими тебя, архонт сибаритский!.. Слышишь,
как дочь-то охает? Ц еще сляжет, пожалуй... этого недоставало!.. Умничал ты, у
мничал с твоим Сибарисом-то, да и сглупил на старости лет хуже всякого дур
ака!..
Тертулла начала всхлипывать с причитаньем о дочери, посланной отцом «на
убой» в такую погоду.
Глаза Амальтеи вспыхнули ярким пламенем, выдавая возникшую моментальн
о мысль притвориться больною, если это понадобится для ее целей. Она поры
висто обняла Тертуллу.
Ц О, матушка!.. Мама!.. О, если бы он не приехал!..
Ц Кто, глупая?
Ц Вераний... я захвораю... я чувствую, что захвораю... не до гостей, не до него м
не!..
Амальтея застонала гораздо жалобнее, чем требовало состояние ее тела, а
мать бесцеремонно вынула из-под ее руки принесенное ею.
Из развязанного узла вывалился сладкий пирог, связка мелких кореньев, ре
дька, несколько лепешек и пестро раскрашенная металлическая пуговица, н
айденная девушкой вблизи усадьбы и оттого сочтенная за несомненную соб
ственность Виргиния, оторванную им второпях у калитки.
Эта пуговица теперь была «святыней сердца» Амальтеи Ц роковым, дивным п
редлогом к новому свиданию со внуком фламина, мотивированным пред собст
венной совестью неотложною надобностью, как бы вопросом чести, отнести о
торванную пуговицу владельцу ее.
Занявшись растиранием озябших ног, Амальтея с минуту не обращала вниман
ия на дело матери, но затем внезапно, как ястреб на добычу, кинулась, сгреб
ла со стола все принесенное в беспорядочную кучу, причем лепешки с пирог
ом изломались, редька втиснулась в начинку из яблок с медом.
Ц Что же это такое, мама?! Мне подарили, а ты с братьями съедите.
Ц Когда же это было, чтобы мы льстились на деревенскую дрянь! Ц обидчив
о и удивленно отозвалась старуха, Ц чего ты горланишь, словно маленькая
!.. Лепешки отнимем! Ц невидаль какая!.. Своих-то нынче целую гору напекли.

Старуха встала с лавки, забросила прялку на шкаф так сердито, что та перел
етела через него и свалилась на пол; отшвырнув ее ногою в угол, она поплела
сь к печи, где доваривалось кушанье для ужина, продолжая ворчать на стран
ное поведение дочери.
Ц Мне ничего и не нужно, дочка... не возьму... прежде, бывало, хорошие гостинц
ы от господ нам отдавала, а ныне редьки ей жаль.
Амальтея растерянно смотрела на скомканную кучу теста и кореньев, забыв
озябшие ноги; ей вместе хотелось и обнять мать, просить у нее прощенья, и р
угаться с нею; раздвоив свои желания, она предпочла не делать ни того, ни д
ругого и молчала, точно остолбенев в неподвижной позе.
Неизвестно, чем могла завершиться выходка молодой особы, если б этой сце
ны не нарушило появление других членов семьи.
Дверь снаружи дома отворилась, причем буря бешено распахнула обе ее ство
рки, так что пришедшие с трудом могли притянуть их за собою; в комнату влил
ась пронзительная струя холодного вихря, а с нею вместе, точно с размаха в
кинутые ее порывом, вбежали двое мужчин, ухватившись за руки, чтобы не упа
сть, если поскользнутся на гладко утрамбованном земляном полу жилища уп
равляющего.
Одним из этих пришедших был свинопас Балвентий Ц дряхлый старик, умом г
лупый от природы, а от однообразной жизни при господской свинарне почти
впавший в детство, ставший едва ли выше свиней, какими заведовал; он был од
ет в лохмотья; таких невольников низшего разряда у римлян не снабжали ни
чем хорошим.
С ним был младший сын Грецина Ультим, весельчак, юноша; оба они принесли чт
о-то, чего при плохом освещении еще было не видно; вода лилась с них ручьям
и; они долго отряхивались, причем Ультим ругался на погоду, главным образ
ом за то, что за воем вихря он, привратник усадьбы, не услышит, когда пригла
шенные в гости сельчане застучат в калитку, и оттого оставил ее отпертою,
что господином строго запрещено.
Ц А как вдруг кто-нибудь из господ вздумает наведаться да увидит, что та
м не заперто, Ц пропаду я, засекут, задерут, в болоте утопят, Ц но не сидет
ь же мне у калитки на дожде!.. Я и так измок, покуда в свинарню за мясом бегал;
не близко туда.
Балвентий, напротив, детски хохотал, часто повторяя один и те же слова, сле
гка гнусавя и с пришепетываньем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27