Левин с папироской в зубах спустился в сортировку и узнал, что наступлен
ие началось. Работая, он слушал рассказы о том, как и где прорвали опорные
пункты противника, как высаживались десанты и каким образом действовал
а пехота. И постепенно, вслушиваясь в разговоры, понимал, что эти раненые и
ные, чем раньше. Это были сплошь раненые-победители, необычайно обозленн
ые тем, что им не удастся встретить день победы на фронте, а придется встре
чать его в госпитале.
Им было что рассказать, и то, что они рассказывали тут, в сортировке, сразу
уходило наверх по палатам. Спящие просыпались, в коридорах было полно хо
дячих больных, тут пересказывалось со всеми подробностями то, что привез
ли с собою из наступления «новички», назывались фамилии моряков, пехотин
цев и летчиков, номера полков и дивизий, и то и дело кто-нибудь вдруг вскри
кивал шальным голосом:
Ц Это ж мои! Мои пошли! Товарищи дорогие, это ж мои пошли!
И в сортировке раненые говорили Александру Марковичу примерно одно и то
же: что с такими ранениями, как у них, отправлять в тыл смешно, что они позор
иться не желают, что они напишут рапорты куда следует и что кое-кому не по
здоровится. Особенно наскакивал и петушился очень бледный старшина с пе
ревязанной головой, в немецком ботике вместо сапога. У старшины были не м
ецкие сигареты, он их всем предлагал и в лицах показывал, как он с ребятами
выбросился с «катеришек», как они залегли и тотчас же сделали бросок впе
ред и уже пошли не останавливаясь, так как фашисты бегут.
Ц Вот бегут! Ц кричал он. Ц Морально они кончены, понимаете, товарищ вое
нврач?
А у меня пулеметчики. Они мне говорят: перевяжешься Ц и сразу обратно дуй
, нам без тебя как без рук. А меня за конверт и в кружку. Товарищ военврач, я в
ас убедительно прошу!
Ц На стол! Ц сказал Левин.
Трое других прикидывали, сколько осталось до полной капитуляции фашист
ов, и все выходило так, что oни успеют обратно в свои части только к полному
шапочному разбору.
Дорош в углу в чем-то убеждал толстого, очень расстроенного полковника, к
оторый ежеминутно прикладывал руку к груди и говорил:
Ц Послушайте, я ведь не сумасшедший, по столько времени ждать этого часа
и оказаться на госпитальной койке, посудите сами, не глупо ли это? У меня в
дивизионе отличный врач, широкообразованный, не коновал какой-нибудь…

Ц Здравствуйте, Ц сказал Левин, Ц что за базар? Тут не торгуются, полков
ник.
Сейчас мы вами займемся. Приготовьте мне полковника. А у вас что, лейтенан
т? Ничего?
Вы попали ошибочно? Очень приятно. Здравствуйте, товарищ матрос! Легкое р
анение, не затронувшее костей и кровеносных сосудов? Александр Григорье
вич, тут один матрос, он по образованию врач, разберитесь. Сам все знает. Эт
о что за герой, Ольга Ивановна? Болит?
Очень? Можно дать пока что морфий, Ольга Ивановна. Послушайте, старшина, не
изображайте тут в лицах все сражение, слишком шумно для госпиталя. Товар
ищи, это же майор Седов. Здравствуйте, майор! Сколько лет, сколько зим! Вас с
били? Вы не летали? Но вы же в штурмовой? Извините ради бога. Александр Григ
орьевич, идите скорее сюда, тут начальник нашего наградного отдела. Ну? Ка
к это вас угораздило?
Майор лежал со значительным выражением лица, улыбался и молчал. Потом по
просил Левина наклониться к нему и произнес шепотом:
Ц У меня во всех карманах ордена и документы. Тридцать девять орденов. По
прошу, чтобы приняли и записали по акту. Поехали на аэродром подскока Ц т
уда только что сели наши машины Ц и заехали к фашистам. Поверите, фрицы с
автоматами прямо в машину залезли. Шофер лихой Ц газанул, мы и удрали. Но
ордена меня невероятно беспокоят.
Покуда Седов сдавал ордена, все на него смотрели. Ну и майор! Тридцать девя
ть орденов, из них одиннадцать Красного Знамени. А с виду парень Ц ничего
особенного.
Майор лежал розовый, застенчивый, серьезный. Дорош писал акт, положив на к
олено папку. Два матроса смотрели, смотрели, потом тот, что потолще и почер
нее, сказал:
Ц Да, товарищ, об таком хозяйстве можно побеспокоиться. Тридцать девять
орденов. С ума сойти!
Седов приподнял голову с подушки, хотел что-то ответить, но промолчал.
Ответил другой матрос, пожиже и посветлее:
Ц А у нас с тобой по одному, и больше уже не будет, нет.
Ц Будет, будет, Ц сказал Левин, Ц война еще не завтра кончится. Покажите
-ка вашу руку, кавалер. И локоть тоже? И плечико? Как это случилось?
Настя, та самая, которая целыми днями сидела у Плотникова, тоже была тут и
работала, робко и застенчиво улыбаясь, когда ее изысканно благодарили мо
ряки.
Ц Привыкаете? Ц спросил Александр Маркович.
Ц Привыкаю, Ц ответила Настя.
Ц А вы кто по специальности? Ц спросил он, вглядываясь в Настю.
Ц Да так, никто, Ц ответила она, краснея.
Александр Маркович прооперировал полковника, проводил взглядом каталк
у и вздохнул: операция была нелегкая, а у полковника пошаливало сердце. Оп
ять привезли раненых, но уже знакомых Ц из авиации. Это были техники, кото
рых с бреющего обстрелял штурмовик на аэродроме подскока.
Ц От же бандиты, от же ж хулиганы! Ц возбужденно говорил пожилой техник
с висячими усами. Ц На обмане действовали, вот вам крест, святая икона. У н
их сто семьдесят машин без моторов Ц сам щупал, своими руками. Коммуника
ции перерезаны, морем не подвезешь, так эти бандюги их нарочно держали Ц
безмоторные машины, Ц чтоб нам с воздуха казалось, якие они на самолеты б
огатые. Винты из фанеры, сам щупал. Хотите фашистский железный крест, това
рищ доктор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70