В какой-то мере это было верно, но только в малой мере, и теперь Шереме
ту показалось, что и командующий и Петров знают все то, что тогда сказал ка
питан. Так как сам Шеремет вечерами, на досуге не раз занимался писанием р
апортов и докладных записок, попахивающих доносами, то и про других люде
й он всегда думал, что они тайно пишут "на него". И теперь. он твердо решил, чт
о на него "много написано писанины" и что он пропал. Конечно, пишут все Ц Ле
вин, и этот капитан, и Варварушкина, и разные другие, нe все ли равно кто, ког
да теперь все вдруг зашаталось, завтрашний день стал сомнительным, а о по
слезавтрашнем не стоит даже и думать. Произошло нечто ужасное, остановит
ь ничего немыслимо, начсан полковник Шеремет сейчас, может быть, вовсе и н
е начсан и даже не полковник, он Ц просто Шеремет, а просто Шеремет, без зв
ания и должности, Ц это пар, ноль, ничто. Разумеется, он Ц врач, но кого он л
ечил в последний раз и когда, кто знает врача Шеремета? Никто. Его знали ка
к начальника врачей Ц вот и все, как заведующего, и иногда он еще читал ле
кции Ц он ведь хороший общественник и лекции читал недурно, Ц что-то о г
игиене на производстве, об охране материнства и младенчества… Но какое э
то имеет теперь значение?
Раскуривая на ветру папиросу, он вдруг заметил, что его большие, крепкие р
уки дрожат. И вкус папиросы Ц хорошей, высшего сорта папиросы Ц показал
ся ему неприятным, словно попахивало горелой тряпкой.
Возле госпиталя он встретил Баркана и обрадовался ему.
Левин был врагом Баркана, и Левин был врагом Шеремета. Сейчас Шеремет обя
зан был объединить вокруг себя всех недругов Александра Марковича. Леви
н погубил Шеремета и несомненно готовился к тому, чтобы погубить Баркана
. И, стараясь говорить спокойно, даже несколько иронически, Шеремет повед
ал Баркану всю историю про баню и про то, что сказали командующий и Петров.

Ц Это все? Ц жестко спросил Баркан.
Ц Все! Ц ответил Шеремет.
Ц Плохо! Ц произнес Баркан.
Ц Что, собственно, плохо?
Ц Скверная история! Ц неприязненным голосом произнес Баркан.-Я не покл
онник Левина, но вы попали в скверную историю. Левин тяжелый человек, но, з
наете, я не могу вам выразить сочувствия, товарищ полковник.
Он помолчал и коротко вздохнул:
Ц : Может быть потому, что у меня тоже тяжелый характер?
Потом, козырнув, скрылся в темноте. А Шеремет шагал к себе и думал: "Блокиру
ется!
Понимает, что Шеремет уже не Шеремет. То есть Шеремет еще Шеремет, но он уж
е не полковник Шеремет, не прежний Шеремет…"

13

Ц Вчера командующий мне поднес пилюльку, Ц сказал Левин. Ц Как вам не с
тыдно, Федор Тимофеевич. Неужели вы думаете, что я ребенок, играющий в игру
шку? Наша затея серьезное дело, и я это хорошо понимаю.
Курочка молчал и улыбался, с удовольствием глядя на Левина. Он любил сиде
ть в тепле левинской ординаторской, любил слушать, как ворчит доктор, люб
ил попить у него некрепкого чаю с сухариком. Сам того не зная, он любил Але
ксандра Марковича.
Ц Что же будет с сегодняшним испытанием?
Ц Будем испытывать, Ц сказал Курочка. -Денег испытания не стоят, риску т
оже нет, почему же нам не довести испытания костюма в его нынешнем состоя
нии до конца?
Командующий, во всяком случае, считает испытания полезными. Ну, а потом по
думаем. Вы несогласны?
Пришел Дорош, потом явился Калугин, через несколько минут после него Ц Ш
еремет.
Начсан был несколько бледен и говорил томным голосом. С Левиным он поздо
ровался демонстративно вежливо, но с некоторым оттенком официальности.
Усевшись на диван, он стал напевать едва слышно, чтобы они не думали, что с
ним все кончено.
"В крайнем случае мне угрожает склад, Ц думал он, напевая из "Риголетто".
Ц Это, конечно, очень неприятно, это значит Ц я погорел, но зато должност
ь тихая, и если вести себя прилично, то хуже не будет. А оттуда я напишу е м у".

Про этого человека он всегда думал как бы курсивом. Когда-то Шеремет угод
ил этому деятелю и начальнику и с тех пор держал его "про запас", никогда не
тревожа пустяками, а пописывая изредка бодрые письма и оказывая маленьк
ие, но симпатичные знаки внимания его супруге и его семье, находящимся в э
вакуации. И от него он получал иногда короткие писульки, написанные чуть
свысока, но все же дружеские и, как думал сам Шеремет, "теплые".
Вот этот он и должен был впоследствии, не сразу, но обязательно помочь Шер
емету, Ц конечно, не здесь, а где-нибудь в другом месте, там, где шереметов
ская расторопность и услужливость будут оценены по достоинству. Ночью, в
спомнив о н е м, Шеремет твердо решил держаться бодрее.
И нынче он опять подумал, что не все еще окончательно потеряно, что грусти
ть на виду у всех нет причин и что нынче же он напишет жизнерадостное фрон
товое письмо ему и его семейству.
А подумав так, он тотчас же энергично втиснулся в общий разговор Дороша, Л
евина, Курочки и Калугина.

* * *

Ц Ну не везет же нам с погодами, Ц сказал краснофлотец Ряблов. Ц Покуда
вы болели, товарищ подполковник, погоды были во! А поправились, опять море
играет!
Он подал руку Левину и перетащил его на корму, туда же перетащил Шеремета
и Курочку. Дорош и Калугин сели на передние банки.
"Сердце красавицы склонно к измене…" Ц напевал Шеремет, глядя на серые пе
нные валы и на далекий силуэт эсминца. Потом он открыл портсигар, угощая о
фицеров толстыми папиросами. "И к перемене, Ц напевал он, предлагая взгля
дом свои папиросы, Ц и к перемене, как ветер мая".
Папирос у него никто не взял, он зажег зажигалку-пистолет и прикурил, аппе
титно причмокивая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70