Ц орал Шеремет. Ц Салют, Левин! Неприятности слышал? Белых не п
риедет. Попал в это самое дело, догадываешься? Сильно попал.
Ц Жив? Ц спросил Александр Маркович. Шеремет что-то кричал насчет госп
италя и насчет того, чтобы Левин сдавал дела Баркану и отправлялся в Моск
ву.
Александр Маркович не слушал: он видел перед собою Белых, словно расстал
ся с ним вчера. Широкие плечи, большая теплая рука, умный взгляд спокойных
серых глаз.
Ц Приказ пришлю с посыльным! Ц кричал Шеремет. Ц А ты там быстренько пр
оверни эти формальности.
Ц Баркану я госпиталь сдать не могу! Ц сухо произнес Левин.
Шеремет разорался надолго. Александр Маркович держал трубку далеко от у
ха. Он все еще думал о Белых. Что с ним? Может быть, все-таки жив? Черт возьми,
это же талантливый человек, настоящий человек. От него многого ждали…
Ц Ты меня слышишь, товарищ Левин? Ц кричал Шеремет. Ц Ты слышишь?
Ц Ну, слышу! Ц угрюмо отозвался Александр Маркович.
Ц Я твои взаимоотношения с Барканом расцениваю как нездоровые! Ц крич
ал Шеремет. Ц У тебя характер тяжелый, ты сам это знаешь. А мне командующи
й голову срубит, если ты не уедешь. Короче Ц я с себя снимаю ответственнос
ть. Вы слушаете меня, военврач Левин?
Александр Маркович положил трубку, взял еще папироску, сказал Анжелике:

Ц Ставьте меня обратно на довольствие. Пока я никуда не поеду.
Ц То есть это как же понимать? Ц спросила Анжелика.
Ц Очень просто. Я Ц остаюсь.
Вернулись Жакомбай и Глущенко, у обоих были виноватые лица.
Ц Поезд сегодня не отправится, Ц сообщил Глущенко, Ц подвижной состав
выведен из строя, надо ждать новые вагоны из Вологды и Архангельска.
Ц На, возьми папиросы «Фестиваль»! Ц сказал Левин Глущенко. Ц Видишь, о
ни с серебряной бумагой, будешь в столовой официанткам показывать Ц как
ие старшина папиросы позволяет себе курить. И ты, Жакомбай, возьми пачку. Б
ери, бери, не стесняйся, я ведь такие не курю…
Потом строго спросил:
Ц А как там насчет сцепления, Глущенко? Перепускаете?
И так как старшина промолчал, то Александр Маркович погрозил ему пальцем
. А когда они уба ушли, он сказал Анжелике:
Ц Конечно, у меня язва. Пошлая язва. Вы знаете, как я питался в детстве? Моя
мама варила мне суп на неделю, я учился в гимназии в другом городе, не там, г
де жили мои родители… процентная норма… противно рассказывать. И этот су
п моя мама наливала в такую большую банку Ц вот в такую…
Левин показал руками, какая была банка.
Ц Ну, естественно, первые три дня я кушал нормальный суп, а вторые три дня
я кушал прокисший. Я же не мог его выбросить, потому что это все-таки был су
п. И я его кушал…
Он грустно улыбнулся, вспоминая детство, вздохнул и добавил:
Ц А на кровати мы, мальчишки, спали шесть человек. Собственно, это и не кро
вать была: козлы, доски, тряпье. И спали мы не вдоль, а поперек. И я, представл
яете себе, Анжелика, я очень удивился, когда узнал, что кровать, в сущности,
предназначена для одного человека и что есть дети, которые спят на своей
собственной кровати…
Не торопясь он открыл кран, вымыл свои большие крепкие руки с плоскими, ко
ротко остриженными ногтями, насухо обтер их полотенцем, привычно натяну
л халат и, взглянув на часы, отправился в свой обычный вечерний обход. И оп
ять наступила прежняя, размеренная жизнь Ц будто Александр Маркович и н
е собирался ехать в Москву.

2

В пятницу явился новый повар Ц пожилой человек с длинным висячим носом
и очень белым лицом в морщинах и складках. Назвавшись Онуфрием Гаврилови
чем и рассказав, где он раньше работал, будущий госпитальный кок положил
на стол перед Александром Марковичем пачку своих документов Ц довольн
о-таки просаленных и потертых. Левин медленно их перелистал и вздохнул.

Ц Вчера увезли в тыл нашего Бердяева, Ц сказал он. Ц Прекрасный был раб
отник, золотые руки. И дело свое знал на удивление. Можете себе представит
ь, простую макаронную запеканку готовил так, что раненые приходили в вос
торг. Надо же такое несчастье Ц упала бомба, и человек остался без ног.
Ц Всякому своя судьба, Ц отозвался Онуфрий. Левин еще полистал засален
ные бумажки и спросил Онуфрия, знает ли он систему госпитального питания
.
Ц А чего тут знать, Ц ответил Онуфрий, Ц тут знать, товарищ начальник, н
ечего. Я французскую кухню знаю, кавказскую знаю, я у самого Аврамова Павл
а Ефимовича, шефа-кулинара, служил, лично при нем находился. Не то что мака
ронную запеканку готовили или там суп-пейзан-крестьянский, была работе
нка потруднее Ц справлялись. Рагу, например, из печенки делали под наиме
нованием «дефуа-гра». Или, например, соус «рокамболь»… Онуфрий грустно п
оморгал и подергал длинным носом. На Левина «дефуа-гра» и «рокамболь» не
произвели впечатления.
Ц Это здесь не понадобится, Ц сказал он, Ц тут пища должна быть простая
, вкусная и здоровая. У нас госпиталь, лежат раненые, аппетит у них часто не
важный, наше дело заставить их есть. Понимаете?
Повар кивнул.
Ц Справки свои можете взять, Ц добавил Левин и поднялся. Ц Я тут написа
л, как и где вам оформляться. Вас почему в армию не взяли?
Онуфрий объяснил, какая у него инвалидность, и ушел, а доктор Левин отправ
ился к Федору Тимофеевичу. Инженер лежал на полу и наклеивал на костюм ши
рокую, в ладонь, полосу вдоль карманов с молниями.
Ц Усилить надо, Ц сказал он Левину, Ц дернет человек молнию и разорвет
основание. Вообще, все это следовало бы делать поплотнее, посолиднее. Вы н
е думаете?
Аккуратно приладив вторую полосу, он сел по-турецки, закурил папироску и
стал рассказывать, как, по его мнению, надобно проводить нынешние испыта
ния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70