– Мы проводим поиск и обнаруживаем у вас украденный чрезвычайно ценный материал. Даю вам минуту на то, чтобы объяснить мне, где вы его взяли.
Фарадей сделал глубокий вдох. Сопротивляться бесполезно, это ясно. Но и вряд ли он что-нибудь выиграет, проявив покорность и смирение. Нет, с Лайдоф этот номер не пройдет.
В одном он не сомневался – они не должны узнать, что здесь замешана Макколлам.
– Или? – спросил он.
– Или я арестую вас за шпионаж, – ответила Лайдоф. – А заодно и за кражу правительственного имущества и заговор. У вас осталось сорок секунд.
Фарадей покачал головой. Разум, на некоторое время замерший под впечатлением внезапного вторжения, заработал снова.
– Сомневаюсь, арбитр, – сказал он. – Ничего не было украдено. Но даже если и было, я имею право иметь этот кусок сетки в своей собственности.
Лайдоф холодно улыбнулась.
– У вас есть письменное разрешение, надо полагать?
– Конечно. Оно носит название «Распоряжение об учреждении проекта “Подкидыш”».
– Действительно. А кто сказал, что этот предмет имеет отношение к проекту «Подкидыш»?
Фарадей слегка наклонил голову.
– Вы.
Ее улыбка исчезла.
– О чем это вы?
– Сегодня днем в Зоне Контакта, – Фарадей изо всех сил старался обдумывать каждое слово, – вы сказали, что я отвечаю за инженеров, но что теперь проект «Подкидыш» – это вы. Поскольку вы не показывали мне никакого другого распоряжения – и, если уж на то пошло, даже не упоминали ни о чем подобном, – единственный вытекающий отсюда разумный вывод состоит в том, что все, доставленное вами на борт станции, относится к проекту «Подкидыш». А поскольку распоряжение о его учреждении дает мне доступ ко всему, связанному с этим проектом…
Он лишь вопросительно поднял брови, позволив невысказанному заключению повиснуть в воздухе.
Нет, ничего похожего на улыбку на лице Лайдоф больше не было.
– Вы, похоже, шутите, полковник, – сказала она угрожающим тоном. – Неужто вы всерьез полагаете, что эта пустая болтовня остановит меня хотя бы на мгновение?
– Не знаю, – ответил Фарадей. – Но я хотел бы попытаться, если вы не против.
Долгое мгновение она сердито глядела на него, углубившиеся морщины на ее лице теперь напоминали маленькие темные ущелья.
– Прекрасно, – изрекла она наконец. – Я воспринимаю это как блеф. Сегодня же ночью свяжусь с Землей, и к утру должным образом исправленный текст проекта «Подкидыш» окажется здесь. Возглавлять проект буду я, а вас полностью отстранят от участия в нем.
– Это ваше право, конечно, – ответил Фарадей, задаваясь вопросом, не блефует ли она в свою очередь. Неужели она и в самом деле забрала такую власть в Совете Пятисот? – Но когда вы будете это делать, доведите до их сведения, что я не собираюсь добровольно уходить в отставку, как бы меня ни принуждали. Чтобы выкинуть меня из «Подкидыша», им придется уволить меня. А это может быть воспринято как вызов общественному мнению.
– Общественное мнение волнует Совет Пятисот меньше, чем вам кажется, – возразила Лайдоф. – До тех пор считайте себя под домашним арестом.
Фарадей покачал головой.
– Вряд ли, арбитр. Как уже было сказано, я уполномочен быть в курсе всего происходящего в связи с проектом «Подкидыш».
– Только на протяжении еще нескольких часов.
– Возможно, – сказал Фарадей. – Однако на данный момент ситуация еще не изменилась. Вы не сможете обвинить меня в шпионаже задним числом.
– Посмотрим, что я могу, а что нет, – отрезала Лайдоф. – А до тех пор вам запрещается покидать свои апартаменты.
– Но для этого нет никаких оснований, – настаивал Фарадей.
Уж конечно, отменять законы она не вправе.
– Я не нуждаюсь ни в каких основаниях, – холодно заявила Лайдоф. – По закону любого человека можно задержать на двадцать четыре часа, не предъявляя ему никаких обвинений.
– Я буду апеллировать к начальнику станции Каррере, – пригрозил Фарадей.
– Валяйте. – Лайдоф сделала жест в сторону полицейских. – Ему я дам тот же ответ – в моем распоряжении двадцать четыре часа. Так что смиритесь, полковник. Следующие двадцать четыре часа вы проведете в этой комнате. – Вместе с полицейскими она вышла в коридор и добавила уже оттуда: – И последующие пять недель тоже – если все пойдет, как я задумала.
Когда за ними закрылась дверь, он досчитал до шестидесяти, подошел к двери и попытался открыть ее. Даже если Лайдоф сумела раздобыть карту допуска, она наверняка не смогла уговорить Карреру разрешить ей блокировать дверь.
Дверь послушно скользнула в сторону. Значит, он прав, она не получила разрешения запереть его внутри.
Ей оно и не требовалось. В глубине коридора, молча взирая на Фарадея, с бесстрастным видом стоял более крупный из двух ее «домашних» копов.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Фарадей задавался вопросом: неужели у этого человека и впрямь хватит наглости не выпускать из собственной комнаты человека, которому не предъявлено никакого обвинения? У него даже возникло желание проверить это, предприняв попытку покинуть свои апартаменты.
Однако было уже слишком поздно, и он слишком хорошо знал, что Каррера терпеть не может, когда его во внеслужебное время отрывают от скотча с содовой. Ладно, пусть все идет, как идет. Разумнее хорошенько выспаться, а завтра утром во всем разобраться.
Он вернулся к себе, закрыл дверь и запер ее, просто по привычке.
Кроме того, Лайдоф кое-что «проворонила». Он нашел на полу набросок Макколлам и принялся изучать его, снова усевшись за письменный стол.
Он все еще изучал его и спустя десять дней, когда они в конце концов пришли за ним.

Глава 16
Восточный край неба едва только розовел под лучами далекого солнца, когда Рейми понял, что наконец-то он дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124