Первые показания полковника Шугова.
"Я, полковник Шугов Павел Афанасьевич, пограничник СССР, перешел на
сопредельную сторону сознательно. Я не хотел переходить границу, и это
правда. Меня заставили это сделать обстоятельства. Я вынужден был под
страхом "разоблачения" уйти сюда и, если будет возможность, не участвовать
в дискриминации советского пограничника своим таким негативным поступком.
У меня есть отец, сестры.
Я знаю, сколько придется им страдать из-за меня. Но иначе, как уйти
за границу и тем спасти себя, я не мог.
Не хотел бы, чтобы из меня сделали тут политическую фигуру.
Не хотел бы, чтобы эта политическая игра свалилась - последствия игры
- в первую очередь, на голову моей старшей сестры, которая занимает
определенное положение в нашей иерархии. Она главный врач одной из
престижных больниц. Что было следствием того, что я - пограничник. И
пограничник без подозрений, как оказалось, до определенного часа.
Падение моей карьеры - результат аморальности, которая процветает в
нашем обществе.
Мы с ног до головы погрязли в бытовом разврате, наши жены порой
неуправляемы. И все это результат так называемой эмансипации. Во многом
мой переход сюда (как мы называем оттуда), в зарубеж, обусловлен и
этим..."
Я нашел потом этот документ среди многих других документов. Нашел я и
документ, который полностью разоблачал генерала Ковалева, инсценировавшего
исчезновение на курсе, где учился Шугов, Боевого устава.
"Доношу до Вашего сведения, что дело с кражей Устава я вынужден
прекратить за отсутствием состава преступления. Мною установлено, что
Устав на курсе, где я впервые столкнулся с массовым подозрением, на самом
деле остался в неприкосновенности. Уставы, в которых были вырваны
страницы, имеют другие номерные знаки, установленные в ином воинском
учреждении.
Подполковник Сысоев".
Еще один любопытный документ.
"Я, подполковник Андреев Андрей Андреевич, докладываю о следующем. На
нашем курсе усовершенствования офицеров-медиков произошло ЧП. Являясь
разносчиком литературы секретного толка, я при сдаче принятой мною от
слушателей секретной литературы обнаружил в одном из сборников, касающихся
толкования только недавно полученного нами Устава, вырванность. Немедленно
доложил об этом в секретную часть, где получал литературу. Я был
предупрежден о молчании. Что я и сделал.
В тот вечер производилась массовая проверка и нового Устава, и
сборников, которые поясняли его. Мне поручили проверить часть сданной
секретной литературы. Я обнаружил еще одну вырванность в новом Уставе, по
команде доложил об этом.
Ставлю в известность..."
Подполковник Андреев, как мне показалось, не доверял даже секретной
части. Она не докладывает обо всем, надеясь на то, что со временем книги
придут в полную негодность и их можно будет списать.
...Железновский в тот вечер рассказывал: генерал Ковалев, как только
ему доложили - Шугов ушел, - немедленно связался с Москвой. Это он
договорился с тамошним начальством, что пограничники - любого ранга -
будут немедленно заменены. Вроде сам Лаврентий Павлович приказал Ковалеву:
слушай, шерсти пограничников, сразу в брешь пускай СМЕРШевцев из части,
которая там расквартирована. Мне уже доложили о личном составе
дивизионного СМЕРШа. Кое-кого я знаю. Шмаринов там есть. Знаю его давно.
Все можно ему простить - мягкотелость, нерасторопность за одно ценное
качество: он никогда и никого не предаст, не будет никогда и никого
выгораживать. Берите его в помощники, а сами работайте на свой страх и
риск, пока кто-то отсюда не прилетит.
Ковалев немедленно сместил всех офицеров-пограничников, отвел заставу
от границы, где Шугов ушел на сопредельную сторону. В ту же ночь пришла
смена. Вдоль границы рубежи занял шестьсот одиннадцатый гаубичный полк -
все коммунисты полка, имеющие партийный стаж не менее пяти лет. Полк на
войне прославился боевыми успехами, сейчас, заняв рубежи с карабинами - не
с пушками, артиллеристы врылись в песок за одну ночь, цепочка
бежала-бежала к другому полку - пехотному. Это был двести второй полк,
отличавшийся шагистикой - лучшими батальонами на смотрах, полк, горластый
в песнях. В полку к новой службы привлекли, кроме коммунистов и
комсомольцев - секретарей бюро рот, батальонов...
Еще об одной истории я узнал поначалу от Железновского, затем от
самого Ковалева. История эта связана с поиском кандидатур на "ликвидацию"
Шугова. Ковалев серьезно об этом толковал.
- Убить человека, - рассказывал он мне, когда я сослался на
Железновского (он разрешил мне это сделать), - очень легко, если он здесь,
а не там. Убивают в основном за предательство. А раз Шугов оказался
предателем, то убить его надо было обязательно. Другое дело - как? Он же
был там на их стороне. Если бы он был здесь, у нас, я бы его, конечно,
достал. Не надо и согласовывать. А там - это другой вопрос. Да и к тому же
- под прикрытием чужой разведки. Полковник - подарок врагу. Берегут они
таких лучше, чем себя...
Железновский называл мне имя человека, которого посылал на убийство
Шугова Ковалев. Странно, но мне показалась эта кандидатура удручающе
хлипкая. В штабе дивизии у нас работала машинисткой Софья Каганова -
женщина невзрачная, худая, с нервным от усталости лицом. У нее был сыночек
- тоже худой и нервный, как мама, вечно больной, вечно битый мальчишками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74