Но он не увидел того, что ему
могло показаться, когда он стоял за дверью и слышал подозрительные шорохи.
Лена одевалась, она стояла у зеркала, а генерал лежал на мягком диване. То
есть не лежал буквально. Он сидел, утонув в мягких удобных подушках. Этот
диван им подарил отец Лены. Это был великий диван. Ему всегда все
завидовали. В нем можно было утонуть, сидеть и одновременно лежать. Так и
сидел и одновременно лежал генерал.
Ковалев глядел на вошедшего отсутствующим взглядом. Ничто не
разбудило его любопытства, в нем не было любопытства. Он был равнодушен.
Будто вошел не муж этой красивой, в белом, женщины, а посторонний человек,
ничего общего не имеющий с этим домом. Хозяин здесь генерал.
Шугов растерянно глядел на них. В свою очередь он, не увидев того,
что должен был увидеть, разочарованно переводил взгляд то на жену, то на
генерала.
- Вы думали, что поймаете нас на месте преступления?
Ковалев не пошевельнулся даже, сказал это вроде одними губами. Но
Шугов все услышал. До единой буквы разобрал. Он подошел к жене.
- Позволь спросить, куда ты собираешься?
Елена повернулась к нему и, подкрашивая губы, ответила вопросом на
вопрос:
- А тебе не все равно?
- Нет. Ты знаешь о наших с генералом отношениях. Он после всего, что
между нами было, не должен входить в дом, который ему навсегда закрыт.
Ковалев поднялся, покачиваясь на носках, произнес:
- Я пришел сюда, полковник, как человек инспектирующий. И
сомневающийся. Вы видите... Ваша жена, из-за которой мы тогда с вами на
разборах по вашему делу много спорили, меня не волнует так, как волновала
когда-то. Вы понимаете, я ее любил. Но все прошло, все там, за годами.
Хотя немного их и прошло.
- А почему вы тогда тут? - спросил Шугов устало. У него все время
кружилась голова и он не мог справиться с постоянной дрожью в теле.
- Тут я потому, что подозреваю вас... - Генерал закурил и небрежно
бросил спичку на пол. - Вы тогда, в академии, ловко выскользнули. Вы
попытались доказать, что я позволил себе много лишнего по отношению к
вашей жене. И главное, в чем я вас обвинил, ушло само собой в сторону. И
осталось лишь это женское разбирательство. Осталось мелкое-мелкое. Сегодня
вы не ускользнете и не обвините меня ни в чем таком, за которым последует
разбирательство.
- Вы в чем-то хотите меня обвинить?
- Я хочу вам сказать, что уже в данную минуту вы - мертвец,
полковник.
Елена резко повернулась, и странный ее взгляд побежал по ним.
- Это громко и слишком ответственно сказано! - крикнула она. -
Генерал, не забывайте, что здесь присутствует не только женщина, но и в
первую очередь - жена.
Генерал язвительно возразил:
- Здесь действительно вы присутствуете. Но уже не в качестве жены. Вы
присутствуете в качестве вдовы.
Шугов встал между ними и слегка оттолкнул Ковалева.
- Уходите из моего дома. Я вас прошу!
- Лена, - сказал генерал Ковалев, - если хочешь, ты можешь пойти за
мной.
Она стремительно повернулась к нему и прошипела:
- Старик-генерал, вы действительно много себе позволяете в чужом
доме.
Ковалев хмыкнул:
- Ну что ж, когда-нибудь ты извинишься за эти слова. Только не было
бы поздно.
Генерал взял с козырька вешалки свою фуражку и пошел не спеша к
выходу.
- Я вызываю вас на объяснение, - кивнул он с порога, глядя в упор на
Шугова. - Не забудьте подготовить объяснение по поводу двух провалов,
совершившихся при вас. Кроме того...
- Ах, вот вы куда гнете! - нервно засмеялся Шугов. - Но так легко все
это у вас не пройдет! В этом я вас уверяю!
Я тогда не знал, что генерал Ковалев - это генерал Ковалев. Да он и
не афишировал себя. У него, - и до прилета Берии, и после его прилета к
нам в наш городок, - было много работы. Сперва он допрашивал Павликова,
Смирнова (после Железновского), всех сержантов. Потом опять передал к нам,
в штаб дивизии, Смирнова. Ковалев сказал:
- Выжми теперь из него все поросячье сало. Покатай его по яме так,
как его никто не катал.
А Железновский больше не стал бить солдата сам, он сказал это же, что
сказал ему Ковалев, Вадиму Виноградову.
Вадим Виноградов играл иногда с нами в волейбол. Как-то Шмаринов его
похвалил:
- Тебе, Вадим, на дню надо бриться три раза. Щетина, брат, у тебя -
что надо. С такой щетиной женщины крепко мужиков любят.
Вадим легко гнул подковы, он сто восемь раз поднимал двухпудовку,
прямой, на вынос. И бил он Смирнова в яме. И это потом рассказывал мне,
когда я собирал материалы на "розовую" книгу, генерал Ковалев. Я понимал,
почему он мне это рассказывает. Ковалев меня просто запугивал. И я
действительно, слушая его, боялся. Стоит ему приказать, и меня загонят в
яму, и я уже никогда оттуда не выберусь, если за меня возьмется какой-либо
Вадим.
С этим Вадимом я потом ездил на телеге СМЕРШа на рыбалку. И я его
спросил, когда мы после схлынувшей воды из реки выловили в яме сома:
- Ты смог бы и человека так прихлопнуть, как прихлопнул сома?
- Запросто! - ответил он, ухмыльнувшись. - Может, попробуем?
Я не напугался, только напоказ взялся за пистолет. Он пожал плечами:
- Шуткую.
У него была присказка: "Как приказали, так и умерли". Думаю, не одна
мама не дождалась сыночка только потому, что у нас в дивизии, при СМЕРШе,
жил и работал Вадим Виноградов. Он и в волейбол любил играть с кровью.
Иногда бил не по мячу, если долго ему не подавали, а по своему коллеге.
Вроде нечаянно, в пылу борьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74