бродячие блики костра бросили
грязно-оранжевые отсветы на металлические заплаты камзола.
- Хочешь себе нос перебинтовать? - спросил он, как если бы она
пыталась приручить хорька и заработала болезненный укус. Дженни
рассмеялась невесело.
- Раньше он против моей помощи не возражал, - сказала она более
обиженно, чем следовало.
Джон обнял ее одной рукой и привлек поближе.
- Он чувствует себя одураченным, - легко пояснил он. - А поскольку
сам он, понятное дело, себя одурачить не мог, то, значит, это сделал
кто-то из нас, не так ли?
Он наклонился и поцеловал ее; голой шеей под завитками заплетенных в
косу волос она чувствовала твердость его руки. Впереди в призрачных
березах и тощем кустарнике зашуршало резко, затем отозвалось более мягким,
ровным шепотом в кронах над головой, и Дженни ощутила запах дождя чуть ли
не раньше, чем лица ее коснулась первая капля.
Позади послышались проклятия Гарета. Он хлюпал к ним через поляну,
вытирая брызги с очков. Волосы его длинными прядями липли к вискам.
- По-моему, мы перехитрили самих себя, - сказал он мрачно. - - Место
для лагеря выбрали хорошее, а про укрытие забыли. Вниз по течению под
обрывом есть пещера...
- Выше уровня воды? - поинтересовался Джон с озорным мерцанием в
глазах.
Гарет сказал, обиженный:
- Да! И не очень далеко отсюда.
- И лошади там тоже поместятся?
Юноша ощетинился.
- Я могу пойти посмотреть.
- Нет, - бросила Дженни. И прежде, чем Гарет попытался протестовать
против ее вмешательства, сказала резко: - Я обвела лагерь охранными
заклятиями, и пересекать их не стоит. Тем более - сейчас уже темно...
- Но мы промокнем!
- Ты уже промок несколько дней назад, мой герой, - дружески-грубовато
заметил Джон. - Здесь мы по крайней мере в безопасности, если вода начнет
прибывать. - Он взглянул на Дженни, все еще обнимая ее за плечи, -
настроение Гарета тревожило обоих. - Так что там с охранными заклятиями,
милая?
Она пожала плечами.
- Не знаю, - сказала она. - Иногда они срабатывают против шептунов,
иногда нет. Почему - не знаю. То ли что-то не так с шептунами, то ли с
самими заклинаниями...
Или потому (добавила она про себя), что не с ее властью сплести
охранное заклятие должным образом.
- Шептуны? - недоверчиво переспросил Гарет.
- Что-то вроде кровососущих дьяволов, - уже раздражаясь, пояснил
Джон. - Не в этом сейчас дело. Главное - чтобы ты оставался в лагере.
- Я что, даже не могу поискать укрытия? Это же рядом!
- Если ты переступишь границу лагеря, дороги назад уже не найдешь, -
отрезал Джон. - Ты думаешь, мы доберемся скорее, если будем несколько дней
разыскивать твое тело? Дженни! Если ты не собираешься стряпать, то этим
сейчас займусь я!
- Собираюсь-собираюсь, - откликнулась Дженни с поспешностью, которая
не была совсем притворной.
Когда они с Джоном вернулись к дымящему укрытому от непогоды костру,
она еще раз оглянулась на Гарета, стоящего на краю слабо мерцающего круга.
Уязвленный отповедью, юноша подобрал желудь и швырнул его с досадой в
сырую тьму. Во тьме прошелестело, прошуршало, и снова наступила тишина,
нарушаемая лишь тихой бесконечной дробью дождя.
Назавтра скомканные холмистые земли кончились и путники вошли в
сумрак огромных лесов Вира. Дубы и боярышник подступили к самой дороге,
цепляя лица путешественников бородавчатыми свешивающимися ветвями, а
копыта коней - сплетением корневищ и мокрыми пригорками мертвых листьев.
Черная путаница голых сучьев слабо пропускала дневной свет, зато
великолепно пропускала дождь - сеющий, бесконечный, глухо бормочущий в
зарослях орешника. Земля пошла хуже - вязкая, неровная; гниющие деревья
стояли местами по колено в серебряной воде, и Аверсин заметил однажды
мимоходом, что болота опять наступают с юга. То и дело дорога оказывалась
заплетенной зарослями или перекрытой упавшими стволами. Расчистка пути и
прорубание обходных троп стали повседневной мукой. Даже Дженни, с детства
привыкшей к тяготам жизни в Уинтерлэнде, приходилось несладко, она просто
не успевала восстановить силы: засыпала усталая и просыпалась в серой
предрассветной полумгле, нисколько не отдохнув. Каково приходилось Гарету,
она могла только предполагать. Трудности укоротили его норов, и он
жаловался горько на каждой стоянке.
- Что он там все высматривает? - спросил он однажды в полдень, когда
Джон, приказав им остановиться (пятый раз за последние три часа), спешился
и, вооруженный охотничьим луком из тяжелых рогов, исчез в зарослях
орешника и терна по ту сторону дороги.
Дождь шел с утра, и долговязый юноша вымок самым жалким образом,
восседая на Чалой Тупице - одной из запасных лошадей, взятых в Холде. Это
была вторая верховая лошадь Дженни, а Чалой Тупицей ее окрестил Джон - к
несчастью, метко. Дженни подозревала, что в минуты слабости Гарет винит ее
даже за то, что в Холде так плохо с лошадьми. Дождь перестал, но холодный
ветер ощупывал ребра даже сквозь ткань одежды; то и дело очередной порыв
сотрясал сучья над головами и осыпал путников остатками дождя вперемешку с
жухлыми, пропитанными влагой дубовыми листьями, похожими на мертвых
летучих мышей.
- Смотрит, нет ли опасности... - Дженни и сама напряженно
вслушивалась в подобную затаенному дыханию тишину среди тесно толпящихся
деревьев.
- В прошлый раз он ничего не высмотрел, так ведь? - Гарет засунул
руки в перчатках под мышки и содрогнулся от холода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102