Мне
кажется, они согласятся встретиться с вами. Кстати, они с большим
убытком распродали свое имущество, только бы поскорее вернуться в
Голландию... И многих пугают не только частые войны. Гораздо больше их
беспокоит антагонизм во взаимоотношениях различных групп иммигрантов
и коренных израильтян. Прибывающие в Израиль иммигранты резко
отличаются друг от друга. Хотя все считаются евреями, у них очень мало
общего. И по привычному образу жизни, и по месту рождения, и
воспитанию, и по культурным запросам. Даже по внешним признакам.
Посмотришь на них, потом в зеркало на себя - так и не поймешь, кто же
из нас, как говорится, типичный еврей. Но каждый подбавляет масла в
огонь, разожженный сионистами. А те раздувают его. Конечно, говорят
при этом не об "еврейском вопросе", а о благородной борьбе за "чистое
еврейство". Можете себе представить положение и настроение того, в
чьей "чистоте" сомневаются?!
Моя собеседница умолкла, взгляд устремила куда-то вдаль и
потянулась к сумочке за платочком. Может быть, вспомнила о своей
большой любви, беспощадно растоптанной сионистскими ревнителями
старого "еврейского вопроса" на новый лад.
В ОДНОЙ ИЗ ДЕВЯТИ КОМНАТ
Израильтянку, которой я должен был от имени бывшей гражданки того
же государства сказать, что она наглая лгунья, зовут Дора Моисеевна
Баркай.
Так как сионисты в Голландии чувствуют себя несравненно
уверенней, нежели те, кого они преследуют, Дора Моисеевна не просила
меня засекретить от читателей ее имя. Мало того, там же, в Гааге, она
пригласила меня к себе, на Ройхроклан, 102, в уютный двухэтажный дом с
девятью комнатами. О количестве комнат упоминаю не случайно - об этом
мне было сказано в первые же секунды нашего знакомства. Видимо, с
точки зрения госпожи Баркай, высокая материальная обеспеченность
должна была поднять ее авторитет в моих глазах.
Почему я охотно принимал редкие приглашения сионистов, читатель
уже знает. А к Доре Моисеевне я даже поспешил - она свободно
изъясняется по-русски.
Могу также объяснить, почему госпожа Баркай пригласила меня к
себе. Ей стало известно, что советский драматург хочет написать пьесу
о трагической судьбе советской девушки, вынужденной уехать вместе с
родителями в Израиль. А Дора Моисеевна не совсем чужда театральному
искусству. По ее словам, она работает в отделе или секторе гаагского
муниципалитета, ведающем культурным обслуживанием иностранных
туристов. Это связывает ее с концертными залами, варьете и, конечно,
театрами. Правда, свою культработу она частенько прерывает из-за
экстренных отъездов за границу - то в Лондон, то в Бангкок, то в
Тель-Авив.
- Ваша пьеса никакого успеха иметь не будет. - Такова была вторая
или третья фраза, услышанная мною в доме госпожи Баркай. - Скажете,
"непридуманная ситуация"? Допустим. Но неинтересная, непоучительная,
не трогающая зрителей. Они ничего для себя не почерпнут. И без театра
каждый знает, как в новой стране, да еще находящейся на военном
положении, трудно урвать свой кусок хлеба, найти свое место на земле.
И, положа руку на сердце, хочу вас предостеречь: пьеса ваша не очень
понравится в Израиле, зачем же вам нужно, чтобы вас занесли в кондуит
наших активных идейных противников? Не нужно вам этого! Если вам так
уж хочется написать пьесу из еврейской жизни, я вам порекомендую такую
тему, такой сюжет, что зрители ахнут. Просто не понимаю, как никто из
драматургов до сих пор не додумался до него!..
Истины ради должен сразу признать: Дора Моисеевна действительно
предложила мне сенсационный сюжет, но к нему я вернусь несколько
позже. Сейчас более важно изложить, почему трагедию вывезенной в
Израиль молодой советской девушки она считает неинтересной,
непоучительной, не трогающей зрителя.
- Писать надо о сильной личности. О такой, что и голод выдержит,
и у другого из горла кусок вытащит, но своего добьется. И такие люди в
Израиле есть. Конечно, не так много, как, допустим, в Америке, но они
есть. Я Израиль знаю как свои пять пальцев. И хотя в Гааге я живу, как
видите, совсем неплохо в своих девяти комнатах, вот уже восьмой год я
считаю дни, когда англо-американо-голландская химическая фирма наконец
освободит моего мужа Андрэ от работы в Нидерландах и мы сможем снова
жить в Израиле. Там я знакома и с носильщиками в аэропорту, и с
министрами. В Яффе меня ждет наш собственный дом, где родилась моя
дочь. Как я сожалею, что она вынуждена жить в Лондоне, а не в Яффе!
Моя доченька там была бы в почете. Она, слава богу, и ашкенази -
родители ведь европейцы, и сабра - родилась в Палестине.
Да, я знаю в Израиле все категории населения, в том числе и
олим-хадашим из Советского Союза, то есть самых свеженьких приезжих, -
возвращается Дора Моисеевна к теме нашего разговора. - Поверьте мне,
ни один из них не достоин быть героем пьесы. Мало в них европеизма. Не
хотят, например, понять, что в современном цивилизованном обществе на
поверхность выбиваются только сильнейшие, что за все блага жизни нужно
бороться, сжав кулаки, что сливок хватает не для всех, некоторым
достается только снятое молоко. А они совсем не такие. Возможно, это
оттого, что к нам, в Израиль, в основном едут те, кто у вас попался. -
Заметив мое недоумение, Дора Моисеевна снисходительно подмигивает: -
Вы же прекрасно знаете, что один попался на недостаче товаров, другой
получил взятку, третий тоже попался на чем-то горячем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214