И, не найдя, придумывают.
Зачем же, однако, придумывать, если на нашей планете есть страна,
где "еврейский вопрос" - наболевший, жгучий, тревожный, с подлинно
расовыми отгенками - реально существует. И день ото дня обрастает, как
снежный ком, все новыми и новыми конфликтами, катаклизмами,
трагедиями.
Какая же это страна?
Та, где власть в руках сионистов.
- То, что я сейчас скажу, на первый взгляд может показаться
чудовищным, но Израиль раздирают, да, да, именно раздирают и ранят
дикие противоречия самого острого "еврейского вопроса". Я убедилась в
этом еще до войны 1967 года, когда переехала из Голландии в Израиль.
Моей собеседнице сейчас тридцать один год, хотя выглядит она
гораздо старше - глаза тусклые, потухшие. Восемнадцатилетней девушкой,
со всем пылом юности впитав в себя сионистские убеждения, она однажды
резко выступила на собрании молодых сионистов одной из еврейских общин
Амстердама:
- Мы все твердим и твердим: надо жить на родине отцов, надо
возродить и укрепить страну предков, надо все силы отдать священной
земле Израиля! Все слова, слова. Когда же начнутся дела? Как же мы
сагитируем других, когда сами остаемся в Голландии! Я решила показать
пример: уезжаю в Израиль!
Послышались дружные рукоплескания.
- Кто со мной?
А вот этот вопрос встретили томительным и гнетущим молчанием.
Даже юноша, которому незадолго до того был отдан первый в жизни
поцелуй, юноша, слывший самым красноречивым оратором общины и еще
вчера под звездами уверявший девушку, что не мыслит своей жизни без
нее, даже этот юноша, несколько минут тому назад казавшийся ей самым
близким и дорогим человеком на свете, молчаливо смотрел отрешенным
взглядом куда-то в сторону.
А после собрания остывший поклонник пытался образумить девушку:
- Ты привыкла к благам цивилизации. Ты не выдержишь жизнь в
палатках.
В ответ он услышал:
- Теперь-то я уж обязательно поеду. И в значительной степени
назло тебе!
Девушке устроили торжественные проводы. Родители подруг, втайне
косясь на нее, задарили девушку подарками. Богатый коммерсант, в
текстильной фирме которого служил ее отец, пообещал ей периодически
присылать в Израиль денежное вспомоществование.
Она поселилась в Иерусалиме и, хотя по своему образованию и
склонностям могла рассчитывать на более высокооплачиваемую работу,
сразу же согласилась пойти медицинской сестрой в инфекционное
отделение госпиталя. Ее обнадеживали радужными перспективами: ведь она
принадлежит к уважаемой прослойке ашкенази - выходцам из Европы. А ее
дети будут уже совсем привилегированными израильтянами - сабрами: они
ведь родятся в Израиле. И девушка...
Почему я не называю ее по имени и фамилии?
Не могу. Дал ей слово. Впрочем, не уверен, что при нашем
знакомстве девушка не назвала вымышленное имя, настолько боится сейчас
сионистов. Бежавшая обратно в Голландию из "страны предков", она
причислена амстердамскими сионистами к ренегатам и находится под их
неослабным подозрением. Владелец фирмы, где она работает, и без того
намерен избавиться от нее, посмевшей разочароваться в сионизме, да еще
и в самом Израиле. Вот почему она согласилась встретиться со мной
только в Гаагеблаго не так уж далеко от Амстердама.
И не в отеле, не у своих родственников, а на глухой улочке близ
памятника Свелинку - известному композитору XVI-XVII веков. В тот
апрельский полдень дул холодный зимний ветер, вперемешку с дождевыми
каплями падали неправдоподобно продолговатые снежные хлопья, но я не
решился предложить своей собеседнице укрыться в кафе: там бы у нас
разговора совсем не получилось.
Моя новая знакомая проявила себя в Израиле усердной, как она о
себе говорит, экзальтированной сионисткой. Закрывала глаза на бытовые
невзгоды, на очень многое, что ей не нравилось в Израиле, - уж очень
оно расходилось с ее пониманием человечности и гуманизма.
Главное, ей удалось необратимо вырвать из своего сердца молодого
амстердамского, как она говорит, сиониста "на словах". Воспоминания о
его велеречивых призывах посвятить жизнь "земле предков" вызывали в
ней горький смех, ибо она уже знала, что пылкий проповедник счастья на
"родине отцов" благополучно поступил на юридический факультет
Амстердамского университета.
К девушке в Иерусалиме пришла настоящая любовь. Действительно
взаимная. Девушка всем сердцем чувствовала, что смуглый работящий
юноша, неизменно встречающий любую неприятность ослепительной улыбкой,
в ней души не чает. Но...
КАК РАСТОПТАЛИ ЛЮБОВЬ
Нет, нет, он не обманул девушку. Не оказался краснобаем и
пустозвоном. Не отказался разделить с ней тяготы жизни в
неблагоустроенной тогда еврейской части Иерусалима.
Почему же новые друзья девушки, пожилые и молодые, назойливо
уговаривали ее навсегда забыть о существовании полюбившегося ей юноши?
Почему вдруг ею так заинтересовались профессиональные и добровольные
свахи, оглушившие скромную медсестру ворохом блестящих кандидатур в
мужья? Почему из Голландии посыпались письма от амстердамских друзей и
родных: он недостоин тебя, забудь его, не калечь себе жизнь! Почему
амстердамский коммерсант, у которого служил отец, прекратил присылку
денежного пособия?
Ответ - для страны, где власть в руках сионистов, - предельно
простой: улыбчивый, прямодушный парень был сефардом, семитом "третьего
сорта", выходцем из Марокко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214